Давным-давно в тёплой стране Лидии на берегу Эгейского моря жила-была девушка. Звали её Арахна. Радостно смотрела она на мир своими изумрудно-зелёными глазами, яркими, как морская волна в солнечный день. 
 И была Арахна искусной пряхой и ткачихой.

Пряха. Рудольф Шадов. Эрмитаж. Санкт-Петербург.

Слава о её мастерстве разнеслась по всей Древней Греции. 
– Нет ей равных! – восхищались люди. А девушке нравилось дарить им свои работы и приносить радость. 

 Слух об Арахне долетел до высокой горы Олимп, где жили боги. Среди них была одна богиня, которая тоже любила ткать. Ревностью наполнилось её сердце.

 Обернулась богиня сгорбленной старухой и пришла в дом Арахны. Уютный это был дом. Чистый и светлый, со стенами, увитыми диким виноградом, и журчащим фонтаном во дворе.

 Девушка с раннего утра уже была за работой. Она приветливо встретила гостью, усадила за стол, предложила овечий сыр и фрукты. 

– Покажи мне лучше своё рукоделие, – попросила старуха. 
 Та доверчиво разложила свои работы.

 Подивилась богиня великолепию тканей и ковров, вышитых шёлком. Взяла в руки один из них. И такой приятной утренней прохладой повеяло от него! Ну надо же, листья на деревьях точь-в-точь как живые. Росинки на траве словно дрожат от свежего ветерка. Туман над озером вот-вот растает. Казалось, всё светлее и теплее становится вокруг.
 Словно не из нитей был соткан ковёр, а из весёлых песен, что напевала девушка за работой, из её светлых мыслей и душевного тепла.

– Руки у тебя и вправду искусные, – признала богиня.
 Лицо юной мастерицы озарилось счастливой улыбкой, и она гордо задрала вверх свой загорелый носик.
– Я могу ткать не хуже богов! 
– С богами не равняйся, – глаза старухи ярко сверкнули из-под низко опущенного платка.
– Почему? Если состязание честное, можно и попробовать, – запальчиво возразила Арахна.
– Ну, попробуй, – усмехнулась гостья.
 Она медленно поднялась и стукнула клюкой об пол. 

Минерва (Афина). Летний Сад. Санкт-Петербург.

 
 
 Тотчас в руке у неё оказалось копьё, а на голове - начищенный до блеска шлем. 
– Афина! – Арахна побледнела и крепко ухватилась за свой ткацкий станок. 
 Да, это была она. Любимая дочь верховного бога Зевса. Строгая дева-воительница. Богиня мудрости и покровительница ремёсел. Защитница городов и крепостей.

 

 Девушка обвела взглядом родной дом, словно прощаясь с ним. Затем тряхнула головой и уверенно сказала:
– Я готова.
 Началось состязание. Соперницы не уступали друг другу в мастерстве.

Афина и Арахна. Тинторетто, 1543-1544 гг. Флоренция. Галерея Уффици.

 
 Выткали по дивному ковру. Обе изобразили богов.
 На одном ковре боги были всесильные и властные. Они вмешивались в дела людей и наказывали, кого хотели. 
 На другом боги вели себя как простые люди. Любили и ненавидели, ссорились и даже дрались.
 Это был ковёр Арахны.

 Афина разозлилась не на шутку. Пелена гнева затмила её мудрость.
– Как ты посмела такое выткать, непокорная девчонка?! 
 Она в ярости разорвала в клочья ковёр мастерицы. 
– В состязаниях с богами правды нет! – крикнула Арахна. – С Олимпа вершите судьбы людей, а ведёте себя хуже простых смертных.

Минерва (Афина) и Арахна. Рене-Антуан Уасс, 1706г. Версальский дворец.

 Не помня себя, Афина схватила со станка челнок с длинной нитью и ударила им Арахну по лбу.

 Та потёрла ушибленный лоб и упрямо добавила:
– А за правду можно всё отдать, даже жизнь. 
– Э не-е-ет, это слишком просто! – воскликнула Афина. – Ты будешь жить долго и плести нити до конца своих дней. И твои потомки тоже!

 С этими словами она обрызгала Арахну соком волшебной травы. И тотчас гордая девушка превратилась в огромную безобразную паучиху.

 Сильным было проклятье могущественной богини. На долгие годы обрекла она Арахну жить в паучьей шкуре, снять которую та мечтала больше всего на свете. 

 Страшась своего уродства, стала Арахна избегать людей. Пошла куда глаза глядят, но нигде не могла найти себе покоя. Пряталась по тёмным, пыльным углам, перебираясь из одного дома в другой. С горечью слушала людские пересуды о своей несчастной судьбе. 

 Никто не говорил о ней добрых слов. Люди боялись гнева богов. А ведь прежде превозносили её до небес.

 Обидно стало Арахне. Ведь она столько добра им сделала! 
 

 И возненавидела паучиха весь белый свет. Сердце её ожесточилось, покрылось твёрдым панцирем. Не осталось в нём места для любви и радости. 

 Решила Арахна во что бы то ни стало Афину победить, а людей наказать. Дала себе клятву быть твёрдой, непримиримой и бороться до конца.

 Стала она вплетать в свою паутину всё, что шёпотом говорили люди о богах. Как те нарушают законы, ими же установленные. Как бьются между собой за власть. 

 Год летел за годом. Арахна скиталась по разным городами и всё плела, плела свою паутину. 

 Наконец та стала такой тяжёлой от сплетен, что паучиха с трудом тянула её за собой. Теперь нужно было обдумать, что делать дальше. 

 Как-то раз в ясный солнечный день выползла Арахна на изрезанный бухтами берег Эгейского моря. Приглядела старую лодку и забралась в неё. Набегающие волны тихо шуршали галькой, успокаивали… 

 Только она устроилась в укромном уголке, как вдруг услышала приближающиеся голоса. И тотчас её накрыла старая, белая от соли, рыбачья сеть.

– Нет уж, надо искать место подальше от людей, – тихо ворчала паучиха, выпутывая из сети свою ношу. Да где такое найдёшь?

 Лодка тяжело заскрипела и спустилась на воду. Раздался плеск вёсел, а затем шум ветра, раздувавшего парус.
 

 Арахна осторожно выглянула из своего укрытия. У руля сидел загорелый старик с белой курчавой бородой. Мальчик лет десяти ловил удочкой рыбу. Он забрасывал в воду свинцовую проволоку с бронзовым крючком, то и дело вытаскивая сверкавшую на солнце рыбёшку.

 День клонился к вечеру.
 Рядом с лодкой, поднимая брызги, плыли дельфины. Они выпрыгивали из воды, улыбались и играли в догонялки, как малые дети.
– Вот бы на них покататься, – мечтательно протянул мальчик.
 

Барельефы на стене Летнего дворца Петра 1 в Летнем саду. Санкт-Петербург.

 Вдруг дельфины, описав дугу, разом ушли в глубь потемневшего моря.

 По лицу мальчика пробежала тень. Он посмотрел на небо. Облака закрыли уходящее солнце. Они росли, ширились, превращаясь в грозные серые тучи. Поднялся резкий холодный ветер. Море заволновалось. Лодку стало бросать из стороны в сторону. 

– Деда, погода портится! 
 Мальчик кинулся убирать выжженный солнцем парус. Старик изо всех сил налёг на вёсла, пытаясь удержать лодку на плаву. 

 Ветер завывал всё сильнее. Волны поднимались всё выше и яростно разбивались о борта лодки. Её бросало то вверх, то вниз. Белая пена и солёные брызги долетали даже до забившейся в угол Арахны.

– Вот тебе и укромное место, подальше от людей, – она поплотнее завернулась в свою паутину, как в непромокаемый плащ. – Бр-р-р, как мокро кругом!

 И вдруг заметила, что воды становится всё больше и больше. Лодка дала течь. 
– Не хватало ещё сгинуть в пучине морской на этой старой посудине, – в ужасе прошептала Арахна, но тут же рассердилась на себя. – Ну, уж нет, ни за что не сдамся! 

 Быстро смотав кусок паутины, она заткнула ею щель на дне лодки и уселась сверху.

 Мальчик перебрался на корму, крепко вцепился в руль и развернул лодку носом к набегавшей волне. 
– Неужели боги на нас прогневались?! – воскликнул он, стараясь перекричать ветер. 

 В этот миг огромный, невиданных размеров дельфин выпрыгнул из воды. Он взлетел так высоко, что коснулся хвостом туч и тотчас рассеял их.

 Сразу всё стихло. Небо прояснилось. Солнце, прощально сверкнув лучами, уступило место на небе красавице Луне - большой, жёлтой, яркой. 

 Старик и мальчик смотрели на чудо-дельфина, как зачарованные. Блеснув серебром в лунном свете, тот исчез так же внезапно, как и появился.

 
 Луна проложила по морю светлую дорожку. Лодка, изменив курс, плавно заскользила по ней. 
 Вдали показался скалистый берег.
– Приплыли, – выдохнула Арахна. – Вот только интересно, куда…
 Лодка тихо скрипнула и уткнулась носом в песок. 

Г.Дмитриев. Лунная ночь на Эгейском море.

 Долго ещё сидели рыбаки, не в силах пошевелиться. 
 Первым очнулся старик. Вздохнув, он медленно произнёс:
– Хвала Зевсу, мы спасены.
 Увязая в сыром песке, они вытащили лодку на сушу.

 Арахна, прикрывшись сетью, высунулась наружу и огляделась. Место было дикое, пустынное, заросшее редким кустарником. В темноте смутно вырисовывались очертания скал. 

– Алексис, надо разжечь костёр, – сказал старик.
 Мальчик одёрнул свой хитон – короткую рубашку без рукавов – и вприпрыжку побежал вдоль берега. Напевая, он стал собирать сухие ветки кустарника. Его песне вторило эхо в горах и звонко подпевали цикады. 

 Сложив ветки домиком, Алексис достал из-за пояса две искусно вырезанные деревяшки и быстро потёр их друг о друга. Вскоре появился дымок. 

 Откуда ни возьмись, налетел озорной ветер. Дунул – и пламя разгорелось. Мальчик взял палочки и, насадив на них пойманную рыбу, стал жарить. 

 Старик расстелил возле костра овечью шкуру.
 

– А ведь это был Аполлон, бог Солнца, – произнёс он, задумчиво глядя на огонь. 

 Алексис поднял голову. Языки пламени отразились в его широко раскрытых глазах.
– Кто, дельфин? 
– Да. Обернувшись дельфином, Аполлон охраняет мореходов, – продолжал старик. – Вот и нам помог добраться до берега.

 Он сел, придвинулся к огню и подбросил сухих веток. 
– Вот что. Как вернёмся домой, сразу отправимся в город Дельфы. Там, на высокой горе, стоит величественный храм Аполлона. Поблагодарим бога за наше спасение.
– Но что мы можем дать ему, кроме рыбы? – огорчился мальчик.
– Аполлону разные подарки приносят. К нему приходят и цари, и мудрецы, и простой народ. 
– А зачем?
– Все важные решения принимаются только после совета с ним. Хвала Аполлону!

  Старик достал из мешка ячменные лепёшки, и они с внуком принялись за еду.
 В воздухе поплыл вкусный запах жареной рыбы. У Арахны слюнки потекли. Она с утра во рту и маковой росинки не держала. 

 Вздохнув, паучиха бережно смотала свою паутину с записками о людях и богах и незаметно выбралась из лодки. Не чуя под собой лап, кинулась к ближайшему камню. Оттуда вылез заспанный краб. Сердито вращая глазами, он боком – боком уполз в темноту.

 Усмехнувшись, она заняла отвоёванное место и стала осторожно подтягивать свою драгоценную ношу. Та не двигалась. За корягу зацепилась. Держалась крепко, словно якорь.
 

 – Деда, а куда нас оракул завёл? – спросил Алексис.
 Старик окинул скалы зорким взглядом моряка.
– Мы на острове Крит, милый.

 Арахна перестала дёргать паутину и насторожённо прислушалась.
– Этого мне только не хватало! – проворчала она. – Час от часу не легче.

 Мальчик оглянулся.
– Что-то людей не видно. 

 Старик помешал палкой угли.
– Было здесь когда-то могущественное царство-государство. Стояло оно на перекрёстке морских путей Средиземного моря. Критяне-мореходы бойко вели торговлю с соседними странами и отважно сражались с пиратами. 
 

 
 Это был цветущий край, покрытый оливковыми рощами и виноградниками. Под тёплым южным солнцем жители острова круглый год выращивали пшеницу и фрукты. 

Фреска «Царь-жрец» или «Принц с лилиями». Праздник урожая. Крит.

Искусные мастера делали чудесные вещи из глины и металла. Расписывали стены домов, вазы и кувшины.

– Вспомнил, – перебил его Алексис. – На Крите была интересная игра. Брали быка за рога и прыгали через него. Вот так!

Фреска «Игры с быком». Кносский дворец. Крит.

 Мальчик разбежался, ловко перепрыгнул через костёр и прошёлся колесом. 

 Старик улыбнулся. 
– Быка здесь всегда почитали. Из поколения в поколение передавались истории о людях и богах, а ещё – о необыкновенных быках этого острова. 

 Луна скрылась за высокой горой, и южная ночь окутала берег своим чёрным покрывалом. Цикады смолкли. В наступившей тишине был слышен только треск костра.
 

 Мальчик придвинулся поближе к деду. Тот продолжал:
– А правил тем народом жестокий царь Минос. Был он очень богат и жил в огромном каменном дворце. 

Фреска «Юноши с сосудами». Кносский дворец. Крит.

Комнат и переходов там было не счесть, и слуг видимо-невидимо. А ему все казалось мало.

 Построил он мощный флот, равного которому не было во всем Средиземноморье. Объявил себя «владыкой морей». Стал наведываться к соседям. Грозить войной. Заставлял их жить по своим законам.

 На наш город Афины наложил дань страшную, непомерную. Раз в девять лет привозили к нему на остров по семь красивых девушек и юношей. Участь их ждала печальная. Отдавал Минос их на съедение чудищу Минотавру, огромному зверочеловеку с головой быка. 

Минотавр. Роспись на керамике.

 Луна осторожно выглянула из-за гор. Большие южные звёзды, не мигая, смотрели на рассказчика. 
– Вот уж в третий раз пришли за данью… 
– А у нашего царя Эгея был сын Тесей, – не удержался мальчик. – Он решил сразиться с Минотавром.
– Да. И пошёл Тесей к дельфийскому оракулу просить совета. 

Афродита (Венера). И.Витали. Русский Музей. Санкт-Петербург.

 Тот велел ему призвать на помощь прекрасную Афродиту, богиню любви.
– Афродиту? – удивился Алексис. – Все девушки и так в него влюблялись. Надо было Афину звать. С ней любую битву выиграешь.
 Взяв палку, мальчик принялся мастерить из неё меч.

 Арахну передёрнуло. Вражескую Афину просить?! Вот ещё выдумал, гадкий мальчишка.
 Она изо всей силы рванула свой моток паутины и освободила его.
 Дед улыбнулся. Вокруг его глаз собрались добрые морщинки.
– Не всегда побеждает сила оружия. Настоящие чудеса творит любовь. 
 Старый моряк смолк и погрузился в воспоминания…

– Рассказывай, что было дальше! – затеребил его внук.
– Так вот. Приплыл Тесей вместе с остальными юношами и девушками на остров. Увидела его царевна Ариадна.
– Дочь злого царя Миноса, – подсказал Алексис. – И сразу в него влюбилась!
– Да. По воле Афродиты.

Спящая Ариадна. Трискорни. Эрмитаж. Санкт-Петербург.

 Старик помедлил и тихо добавил:
– Все ей подвластны. 
– Эти боги, что хотят, то и творят, – пробормотала Арахна. Она ловила каждое слово.

Тесей и Ариадна.

 – Всем сердцем, всей душой захотела Ариадна помочь Тесею, – продолжал старик. – Втайне от отца дала ему клубок из серебряной нити. Научила, как найти обратную дорогу из лабиринта, где жил Минотавр.

 Алексис прижался к деду. 
– Расскажи, как Тесей сразился с Минотавром, – попросил он.
– Ты столько раз об этом слышал.
– Деда, ну ещё разок!
– Ну, слушай…

 Привели стражники несчастных ко входу в лабиринт. Это было во-о-он там, где пещера, – указал он рукой на одну из скал. 

 Мальчик поёжился и посмотрел на горный хребет со снежными вершинами. В лунном свете ему казалось, что это ощетинился дикий зверь. 

– Оставили пленников чудищу на растерзание, – продолжал старик. – Знают они, что домой не вернутся. Стоят и горько плачут.

 А Тесей привязал кончик нити Ариадны у входа. Велел его ждать и смело шагнул в темноту лабиринта.

 Идёт он по бесчисленным ходам да разматывает клубок. Ходы эти длинные, запутанные, конца-края им нет. А клубок всё меньше становится. 
 И вот остался в руках у Тесея лишь кончик серебряной нити.

 Остановился он, огляделся. Понял, что оказался в самом сердце подземного лабиринта, мрачном логове Минотавра. 
 Грозно зарычало чудище и бросилось на Тесея. Началась жестокая схватка. А силы были неравными…

 

Тесей и Минотавр в лабиринте. Римская мозаика.

 Костёр ярко вспыхнул, языки пламени беспокойно заметались. По гладкой поверхности моря пробежала рябь.

– Конечно Минотавр был сильнее, но всё-таки выиграл сражение Тесей! – Алексис радостно запрыгал, исполняя победный танец. 
 Запыхавшись, он снова уселся рядом с дедом.

– Может, и выиграл. Но выйти из лабиринта сумел только с помощью нити Ариадны, – напомнил старик. – Знаешь, милый, из любой сложной ситуации есть выход. Надо только найти верное решение.
– Свою путеводную нить, – уверенно добавил мальчик.

 Дед погладил внука по кудрявым волосам. Глаза его светились любовью и мудростью.
– Тесей всё правильно сделал, – упрямо тряхнул головой Алексис. – Всех вернул домой живыми и здоровыми.
– Вернулись не все, – вздохнул старик. – Пропала одна девушка. Не послушалась Тесея, пошла за ним в лабиринт. Да, видно, заблудилась.

– И никто не знает её судьбу?
 Старик грустно покачал головой. 

 И тут над костром затрепетали белые ночные бабочки, словно пытались сказать: «Мы знаем, мы знаем!»
 Алексис их не заметил. Глаза его горели.
– Скорее бы вырасти и стать отважным героем! Обо мне тоже будут слагать легенды. 

 Костёр догорел. Звёзды на небе побледнели. На востоке занялась алая заря. Белые скалы порозовели в рассветных лучах. 
 
 Солнце медленно поднималось над морем, освещая зелёные луга, кипарисовые рощи и кедровые леса. 

 Арахна поёжилась от утренней прохлады. 
– Когда только эта парочка угомонится?! – она уже теряла терпение.

 Наконец её случайные попутчики улеглись.
 Паучиха осторожно выбралась из укрытия. Неслышно подползла к спящим. Мерному похрапыванию деда вторило тихое посапывание внука. Свежий ветерок шевелил его спутанные кудри. 

 Рядом, на песке, валялась найденная монета.

 Паучиха взяла её в лапы и стала рассматривать. 
– Надо идти в ту пещеру, где начинается лабиринт. Там меня точно никто не потревожит, – решила она. – Старик сказал, что люди до сих пор обходят это место стороной. А чтобы не заблудиться, прихвачу-ка я… уголёк. Буду делать метки. 

 Арахна вернула монету на место.
– Она тебе ещё пригодится, глупый мальчишка. Храни свой талисман. 

 Мальчик улыбнулся во сне и повернулся на другой бок.
 В этот миг монета засияла, засветилась. Это был добрый знак? А может, на неё просто упал солнечный лучик? Но на душе у Арахны потеплело. И впервые за много лет, она тихонько запела:
– Пусть дорога нелегка, справлюсь я наверняка.
 И с грустью добавила:
– Но голодная немножко, – подкрепиться б на дорожку.

 Взгляд её упал на кусты дикого винограда, растущего неподалёку. Крепко ухватив моток паутины, она отправилась завтракать. 

 

 Лишь к вечеру добралась усталая Арахна до белых скал. В лучах уходящего солнца они приняли причудливые очертания. И тут ей на миг почудилось, что скала, на которую указал рыбак, превратилась в костлявую и горбатую старуху. А её зубастый рот был входом в пещеру. 
 

 Арахна вздрогнула. Все её злоключения начались с появления такой старухи.
– Я нисколько не боюсь, своего всегда добьюсь, – подбодрила себя Арахна.
 Но как добраться до пещеры? Все тропинки густо заросли диким кустарником. 

 Она решительно закинула за спину свою паутину, словно рюкзак. Как заправский альпинист, полезла по отвесной скале, цепляясь мохнатыми лапами за малейшие выступы. Её огромная уродливая тень неотступно следовала за ней. С большим трудом Арахне удалось добраться до цели. 

 Отдышавшись, Арахна огляделась и облегчённо вздохнула. У неё словно гора с плеч свалилась. Вот оно, подходящее место! Похоже, здесь давно не ступала нога человека. 

 И тут путь в пещеру ей преградили огромные кусты. Они угрожающе выстроились в ряд, как острые зубы. Колючие ветки мёртвой хваткой вцепились в тяжёлую паутину и сердито зашипели:

– Куда идёш-ш-шь, ты пропадёш-ш-шь.
– Лезу словно в волчью пасть, как бы вправду не пропасть, – бормотала паучиха, продираясь сквозь них.

 Оказавшись в тёмной холодной пещере, Арахна прислушалась. Где-то мерно капала вода. Тянуло сыростью.
– Бр-р-р, не очень-то здесь уютно, – проворчала она. 
 И тут в глубине пещеры вспыхнул яркий луч. 
 

 Луч высветил причудливые каменные сосульки. Они заблестели, переливаясь разными цветами. С высокого потолка свешивались сталактиты, а из пола навстречу им поднимались сталагмиты. Каменные исполины сливались в фантастические колонны, державшие свод пещеры.

 Это был новый, незнакомый Арахне мир. 
– Хр-р-р! - неожиданно раздалось в тишине.
 Арахна подскочила от неожиданности.

 В дальнем углу спал каменный великан. Его глаза были прикрыты тяжёлыми набрякшими веками. Огромные усы из сталактитов свисали до самого пола.
 

– Ну и сторож. Давненько, видать, спит. Может, не один век, – прошептала Арахна, осторожно ступая на цыпочках всеми своими восемью лапами. 
 

Фреска из Кносского дворца

 Осмелев, она подползла к гладкой стене и достала из паутины уголёк. Стала рисовать, приговаривая:
 – Пусть сегодня я паук, выпало мне много мук. Но живу одной надеждой: стану я такой, как прежде!

 Таинственный луч подобрался поближе. Скользнул по стене и осветил портрет юной девушки.

 Раздался страшный грохот. Потолок пещеры стал рушиться. Шарик стремительно нырнул в боковой коридор. Паучиха со всех ног бросилась за ним. Она чуть не задохнулась от поднявшейся столбом каменной пыли и потеряла своего спутника из виду. 
 Оказавшись в кромешной тьме и отдышавшись, Арахна задумалась.

 Откуда он, этот странный шарик? То появляется, то исчезает. То спасает, то улетает. Друг он или враг?
 Вопросов было много, а ответов не было совсем. 

– Додумаю по дороге, – решила она и побрела вдоль стены.
 Вдруг стена закончилась. Потянуло прохладой. 

– Там наверно вход в лабиринт, – догадалась Арахна. 
 Прикрепив кончик паутины к шероховатой стене, она довольно погладила себя по брюшку.
– У меня есть своя путеводная нить. Не запутаюсь ни в каком лабиринте. 
 Арахна бодро отправилась дальше.

 Ей пришлось долго блуждать по извилистым коридорам, карабкаться вверх и съезжать вниз, как с горки. 
 Каждый новый ход заканчивался тупиком. Зная, что безвыходных положений не бывает, она возвращалась по своей паутине и начинала путь сначала.

– Кто так строит? Сплошная неразбериха! – возмущалась паучиха.
 И вот, в очередной раз повернув налево, она почувствовала, что стены как будто сближаются. 

– Или я расту, или коридор уменьшается? – недоумевала паучиха, с трудом протискиваясь вперёд. 
 Потолок нависал уже над самой головой. Ход сужался, словно воронка.

 Наконец она застряла. Ни туда, ни сюда. Все попытки освободиться были напрасны. 
– Ох, не надо было есть виноград! – прокряхтела паучиха.

 Она изо всех сил упёрлась задними лапами в пол и… вылетела в широкий коридор, как мячик, брошенный сильной рукой. 

– Бум! – паучиха шлёпнулась на спину, раскинув все свои восемь лап. 
– Эй, кто там пинается? Ну, я вам ещё покажу!

 Она погрозила в темноту и потёрла ушибленный бок. Затем, проверив для верности крепость своей паутины, упрямо пошла вперёд. 
 И вдруг остановилась как вкопанная.

– Опять коридор сужается! Что, снова пролезать через угольное ушко? Да тут ещё и нитка какая-то.
 Ощупав странную нитку, паучиха в задумчивости почесала своё брюшко. 

– Могу поспорить, что это МОЯ ПАУТИНА. Как она тут оказалась?! 
 Поразмыслив, Арахна поняла, что ходит по кругу, и устало опустилась на землю.
 

Древняя глиняная табличка с надписью.
Археологический музей Ираклиона, Крит.

– Понаплели сетей-коридоров. Хоть бы таблички глиняные повесили, куда идти. А то развлекайся, гуляй, пока лапы не собьёшь. Ползёшь-ползёшь - и бах! То тупик, то воронка непролазная, как в песочных часах. 
 Она бормотала всё тише и тише, пока совсем не умолкла.