Утро было чудесное, ясное и свежее. Над праздничным Городом раскинулось майское небо. Оно сияло прозрачной голубизной, отражаясь в широких водных просторах красавицы Невы.
 По реке шли разные суда: баржи, гружённые мешками, галеры и шлюпки с гребцами, рыбацкие лодки. Вниз по течению сплавлялись плоты из крепких брёвен, нужных для строительства. 

– Где же всё-таки Троицкая площадь? - спросила девочка, оглядываясь.
– Тут недалеко, вниз по течению реки, - сонно пробормотала Сова.
– Пойдём вдоль Невы, - деловито распорядилась Белка, глядя на зеленевший свежей травой берег.

 Фуфа наморщил носик, услышав, как в прибрежных кустах тоненько звенят комары.
– Там сыро, топко, кругом осока и густой камыш, - возразил он. - Ежели завязнем, таки не кидайте брови на лоб от удивления.
– Будут нам всякие ежи указывать! - тут же встрял Петух.
– Не маши так сильно крыльями. Простудишься, - посоветовал Фуфа.

 Петух сердито нахохлился.
– Павлин у нас за главного. Ему решать.
– Это вы в своих дворцах командуйте, - возразил ёжик. - Может, там кто и золотой, а здесь самый простой. 

 Петух, гордо вскинув гребень, подскочил к Павлину и преданно посмотрел на него. Тот с важным видом распустил свой великолепный хвост.
– На царской лодке-верейке поплывём! - приказным тоном заявил он. - Правда, она только для знатных…
 И свысока посмотрел на ёжика и собаку.

 Фуфа по-ежиному фыркнул. 
 Белка упёрла передние лапы в бока и возмущённо глянула на золотых напарников. 
– Драгоценные вы наши, если смолоду ума нет, то не жди его и в триста лет!

 Лизе уже порядком надоели все эти ссоры. 
– Пошли лучше мимо тех нарядных домиков, - примирительно сказала она, показывая на ряд двухэтажных домов, видневшихся неподалёку.– Интересно, если мы пойдём по этой дороге из камней, там будет Троицкая площадь?

 Сова приоткрыла глаза и протяжно зевнула.
– Троицкая площадь там будет, даже если мы туда не пойдём.
 Фуфа улыбнулся Сове, свернулся клубком и покатился по дороге.

– Я на разведку! - заявил Петух и полетел вперёд.
 Яша побежал рядом с Лизой. Сова устроилась у неё на плече и снова задремала. Белка ловко перепрыгивала с камня на камень. 
– А где наш «предводитель»? - на ходу спросила она и оглянулась.

 Павлин тащился позади всех, волоча по дороге свой длинный хвост.
– На лодке надо было плыть, а не сбивать лапы, скитаясь по пыльным дорогам, - ворчал он, то и дело отряхивая перья.
– Яша, подвези-ка эту жар-птицу, чтобы он не подметал дорогу своим шикарным хвостом, - вздохнул Фуфа. 

 Павлин милостиво позволил себя уговорить. Взлетев на спину Яши, он устроился поудобнее и опять распустил хвост веером.

 Дорога тянулась через поле и, уходя вдаль, терялась в высокой траве. По её обочинам цвели одуванчики. Они приветливо кивали путникам золотистыми головками. Кое-где попадались молодые деревья, покрытые нежными весенними листьями. 

– Совсем неудобно ходить по неровным камням, - посетовала Лиза, осторожно ступая по ним в своих бальных туфельках. 
– Зато сухо. Тут же кругом болота, - сказал Фуфа и оглянулся. - Где столько камней для дороги набрали?
– Был царский «указ о диких камнях» 1714 года, - затараторила Белка, прыгая по булыжной мостовой. - Царь велел всем привозить в новую столицу камни. На кораблике 30, на лодке 12, а на каждой телеге по 3. Кто не привезёт- тому штраф. Целая гривна за камень. И закон этот был до 1776 года. 

 Лиза наморщила лобик и зашевелила губами.
– Целых 62 года возили камни! - гордо выдала она.
 
 Путников то и дело обгоняли босоногие мальчишки и девочки в ярких разноцветных сарафанах. Они оглядывались на диковинную птицу, оседлавшую большую собаку, и прыскали со смеху.
 
 Дорога шла вдоль красивых двухэтажных домов. Они стояли в «красную линию» - главным фасадом в один ряд.

 Лиза остановилась у одного из них.
– Интересно, кто в таких домиках живёт?
– Селились по сословиям и профессиям, - важно сказал Павлин. - Ближе к царю в своих хоромах жили дворяне-сподвижники Петра. Люди знатные, богатые, именитые. Потому эту улицу позже назовут Большой Дворянской.

 Дальше, смотрите, построены домики попроще. Для «посадских людей» - ремесленников и торговцев. Те улицы получат названия Ружейная, Монетная, Пушкарская, Гребецкая…
 А во-он там, за ними, виднеются приземистые домишки. Они для бедных, «работных людей». 

 Павлин умолк.
– Эй, ты, экскурсовод! Забыл сказать, что дома эти строились по голандским образцам? - опять затараторила Белка, большой специалист по строительству. - Их придумал Домени́ко Трези́ни. Любимый архитектор царя Петра.

«Образцовые дома». Проект Доменико Трезини.

 Подлетел запыхавшийся Петух и тут же вклинился в разговор.
– Мы с Павлином в эти времена жили бы в доме для именитых. Белка и Сова, так и быть, в доме для зажиточных. Ну а всякие ежи с собаками - только в доме для бедных.
– Ну что, всё поделил по справедливости? - ехидно заметил Фуфа. - Давай уж сразу посели нас в те шалаши и землянки, что виднеются там, вдали. Слепленные на скорую руку. 
– Эй, сортировщик липовый, размечтался. Лучше расскажи, что разведал, - потребовала Белка.
– Там, на площади, народу целое море! - воскликнул Петух.
– БА-БАХ!! - раздался звук пушечного выстрела и эхом разнёсся над Невой.

 Тёма вздрогнул и оглянулся. Он сидел на носу царского ботика, который уже миновал порт у Троицкой площади и неспешно приближался к Петропавловской крепости. Приспущенный парус кораблика слабо колыхался на ветру.
– Уже полдень, что ли? - ошарашенно спросил Тёма.
– Да нет. Час ещё ранний, - возразил Данила. 
– А чё она тогда стреляет? У нас пушка всегда в 12 часов с Петропавловки палит. 
– За какой такой надобностью?
– Точное время узнают. В школе четвёртый урок заканчивается. Скоро домой. 
– И всегда пушка опосля четвёртого уроку стреляет? - изобразил удивление Алёшка, еле удерживаясь от смеха.
– Ага, всегда. Всю мою жизнь и даже ещё раньше. Традиция такая.
– А нонче это сигнал к смотру, - сказал Данила. - Вишь, Невскую флотилию созывают к Троицкой пристани. 
 
 Ботик причалил к берегу.
 Выше по течению реки показалось большое судно с красно-белым флагом на корме. Его вёл «невский адмирал» Иван Потёмкин. За этим судном, ныряя в волнах, следовали нарядные яхты с позолотой и даже качелями на борту. Их догоняли грузовые барки и маленькие юркие лодки. 
– Царь раздаёт суда во владение безденежно и вечно. Знатным яхты, кто по-беднее, тому - лодки. Токмо чтоб в порядке содержали. 
– А у нас тоже яхт-клубы есть, - вставил Тёма.

– Гляньте-ка, эти правым галсом идут, - указал Алёшка.
– Правым галсом? - переспросил Тёма. - Это чё такоё? 
– Ну паря, ты даёшь! Ноне ты можешь не уметь плавать, но обязан отличить галс от шкота. 
– То морского дела касаемо, - степенно пояснил Данила. - Это когда ветер дует в правый борт. Ежели левый борт ветру подставить - значит, лёг на левый галс.
– Те, что идут левым галсом, уступают дорогу идущим правым галсом, - добавил Ванечка. - Правило такое. А шкот - это вообще канат.

 До ребят донеслись звуки духового оркестра, игравшего на палубе одного из судов. 
– Гляди вострее, - подтолкнул Тёму в бок Ванечка. - Смотр начинается. Отсюдова хорошо видать.

 От Петропавловской крепости открывался прекрасный вид на широкую Неву, усеянную парусными судами.
 Десятки барок и вереек приближались, лавируя на ходу, обгоняя друг друга. Члены команд, все в белых рубахах, ловко управлялись с парусами и вёслами, обходя нарочно поставленное судно. Стреляли из пушек, приветствуя друг друга. Иногда сталкивались на потеху публике. 

А.Ф. Зубов. Вид Санкт-Петербурга.

– А у нас тоже на праздники корабли в Неву входят. Даже с красными парусами, - похвастался Тёма.
– Ну, ты здоров заливать! - звонко рассмеялся Алёшка.
 Тёма аж подскочил на месте, забыв про все свои беды.
– Чесслово! Кто школу закончил, тому праздник. «Алые паруса» называется. Я в окно сколько раз видел и фоткал. Во, глядите!
 
 Тёма поводил пальцем по телефону и показал ребятам видео: белая ночь, разведённые мосты через Неву, фейерверки и плывущий под прекрасную музыку сказочный корабль с алыми парусами.

– Красиво… - мечтательно сказал Алёшка и подмигнул Тёме. - Не дрейфь, будут ещё в твоей жизни «Алые паруса».
 
 Снова раздался выстрел сигнальной пушки. Заклубился пороховой дым. «Невская флотилия», выстроившись в колонну, двинулась вниз по течению реки в сторону Адмиралтейства.
– На спуск корабля пошли, - со знанием дела сказал Данила.

 Незаметно для всех от флотилии отделилась невзрачная двухвёсельная лодочка с командой странного вида и направилась к Троицкой пристани.

– Причаливай. Держи правее! - скомандовал Ворон.
 Лодка уткнулась носом в пологий берег Невы и сразу затерялась среди парусников.
– Что Вы так кричите, сэр?! - поморщился Кот, бросив вёсла. - Голова раскалывается.
 Со страдальческим выражением морды он сжал лапами перевязанную тряпкой голову.
– Пить надо молоко, а не ром, - отрезал Ворон.
 Кот икнул и мечтательно вздохнул.
– Эх, молочницу бы сейчас сюда. Вместе с коровой. 

– Может, тебе ещё наливное яблочко на серебряном блюдечке подать? Нечего было узелки по кустам разбрасывать, - прошипел Паук.
 Кот сердито махнул лапой и уставился в воду. Лодка тихонько покачивалась на волнах. Кота разморило на солнце. Он вальяжно развалился на корме и прикрыл глаза.

– Что дальше делать? - спросил Паук, разминая затёкшие лапы. - Теперь и мальчишку с сундуком надо искать, и девчонку с ежом изловить. 
– Делай, что должно, и будь что будет, - загадочно произнёс Чёрный Ворон. 

 Сидя на носу лодки, он пристально оглядывал Троицкую площадь, куда стекалось всё больше народу. В последнем донесении шпиона Васьки говорилось, что группа неприятелей должна появиться здесь. 
– Попробуй тут кого-нибудь разыщи, - проворчал он. 
 Погружённый в мысли о скорой встрече с местными разбойниками, Ворон привычно крутил на пальце перстень с печаткой.
– Скверная репутация у этих крыс, - брезгливо поморщился он. 

– Зато с ними легко договориться, потому что продажные, - заверил Кот, лениво потягиваясь.

– С какой стати они будут нам помогать? В чём их выгода?
– Говорят, они лихие ребята, - осторожно заметил Паук. - Весь Город меж собой поделили на зоны. Всё у них под контролем. Надо с ними подружиться.
 Кот повернулся на другой бок.
– Сколько нам ещё ждать этих крутых подельников? Котов на них нет!
 
 И тут в лодку бесшумной серой тенью шмыгнул костлявый портовый крысёныш. На нём была серая замызганная рубаха, подпоясанная обрывком верёвки.
 Паук испуганно попятился. Ворон и бровью не повёл. Кот мгновенно вскочил, стянул с головы тряпку и распушил усы. 
 Крысёныш быстро ощупал всех своими прищуренными насторожёнными глазками и остановил свой взгляд на Коте. 
 С минуту они пристально разглядывали друг друга.
– Я от Хитрого Крыса, - пропищал чужак противным визгливым голосом.
– Хвоста за тобой нет? - заговорщически спросил Кот, понизив голос.
 Крысёныш быстро глянул на свой длинный облезлый хвост, торчавший из-под рубахи. 
– Только мой

 Кот с трудом изобразил на помятой морде подобие улыбки.
– Как зовут-то тебя, братан?
– Длиннохвостым кличут, - сплюнув сквозь зубы, представился тот и снова оглянулся на свой голый хвостик.
 Кот тоже развязно сплюнул, быстро входя в роль.
– Годится. А я Лицедей Кровавая Лапа.
 Он демонстративно выпустил свои длинные, как ножи, когти и стал точить их о доску. 
– Когда мы встретимся с шефом, то есть, пардон, главарём вашей шайки? - деловито спросил он.
 Длиннохвостик осторожно оглянулся и потуже повязал рубаху.
– Сход после полудня в норе под типографией, - тихо тискнул он.
– Эта самая «тапкография» нам и нужна! - Кот сузил свои жёлтые глаза. - Надо кое с кем разобраться.
 Крысёныш, махнув голым хвостом, исчез так же внезапно, как и появился.

 Услышав гром пушечного выстрела, Яша тут же сбросил со спины Павлина и прикрыл собой Лизу. Фуфа бросился на землю, подмяв под себя узелок, зажмурился и заткнул лапками ушки. 
– Отставить! - заорал Петух. - Вы что, в своей деревне пороха не нюхали? Пушки испугались, вояки. Она над Невой каждый полдень палит. Мы в Зимнем дворце к ней давно привыкли.
– Ты лучше помоги своему командиру, - хихикнула Белка. - Он сел в лужу.
 
 Павлин, пытаясь сохранить своё царское достоинство, беспомощно барахтался в глубокой придорожной выбоине, наполненной водой.
 Лиза помогла ему выбраться, достала из сумочки пачку бумажных салфеток и заботливо обтёрла роскошные перья.
 Петух летал вокруг, громко хлопая крыльями и грозно поглядывая на Яшу.
 Щенок стоял в сторонке, виновато опустив голову. 
 
 Ёжик быстренько поднялся и отряхнул от пыли свой узелок.
– А я тут денежку на дорожке нашёл, - как ни в чём ни бывало сказал он. В лапках у него сверкнул серебряный алтын. 
– Не было ни гроша, да вдруг алтын! - обрадовалась Белка.

   
– Ну, теперь мы разгуляемся на эти три копейки, - усмехнулся Петух.

Серебряный алтын петровского времени (3 копейки)

– Да за такой алтын здесь «работные люди» целый день трудятся, - рассердилась Белка. - Летом по 14 часов, зимой по 6, в мороз, метель и стужу… 
– Даже на хлебушек не хватит, наверное, - озадаченно сказала Лиза.
– Хлеб да соль им так выдавали, - успокоила её Белка.
– Что-то уже снова кушать хочется, - вздохнула девочка.
– Тогда пойдём на рынок, - сказал Фуфа и зажал монетку в кулачок. - Если он, конечно, тут есть…
– Да есть, есть, - затараторила Белка. - Раньше он прямо Троицкой площади был, Обжорный назывался. Да сгорел. Все лавки деревянные погорели, и даже торговые суда на Неве. То ли случайно загорелся, то ли кто со зла красного петуха пустил… 
 Все разом посмотрели на Петуха. Тот чуть не поперхнулся. Тряхнул гребнем и с напускной бравадой заявил:
– Потом его подальше перенесли, к Козьему болоту. Вот туда и пойдём, в Обжорные ряды, копейки тратить!
 
 Яша принюхался и тут же собрался бежать на поиски рынка. 
– Стой! Видишь, сколько народу кругом? Всякая собака потеряется, - добродушно остановил его Фуфа. - Вот потому у тебя и лапы в мозолях, что не хочешь головой думать. Лучше дважды спросить, чем один раз блуждать.

– Тук-тук-тук! - послышался сзади стук лошадиных копыт о булыжную мостовую. Путников догоняла серая в яблоках лошадка, запряжённая в небольшую повозку. 
  

– Тпру-у-у! - крикнула сидевшая в повозке девчонка-подросток, натягивая вожжи. На вид ей было лет двенадцать. Девочка улыбнулась, и весёлые веснушки рассыпались по её щекам. Румяная, круглолицая, пышущая здоровьем, она сразу понравилась Лизе. 
– Эй, барышня, никак на Обжорку подались? Давайте пособлю! 
 Она протянула Лизе свою крепкую руку. Держась за неё, Лиза прихватила Ёжика и ловко забралась в повозку. 
 Вся компания охотно расселась вокруг. Яша побежал рядом.

– Меня Настёна кличут, а Вас как звать-величать? – обернулась она к Лизе, откинув за спину толстую русую косу. 
– Лиза, - ответила та, с любопытством разглядывая свою новую знакомую. На девочке была светлая кофта с широкими рукавами, а поверх неё меховая жилетка. Из-под длинной зелёной юбки виднелись новенькие лапоточки.

  Возница ослабила поводья. Лошадка пошла неспешным шагом. Она ступала важно, с достоинством. Гордо выгибая шею, косила своими большими влажными глазами по сторонам, ловя восхищённые взгляды. 
– Какая милота́! - похвалила Лиза лошадку, ввернув новомодное словечко. - Как её зовут?
– Да просто Лошадь, - пожала плечами Настя.
– Давай назовём её Яблочко. Наливное.
 Лошадка одобрительно кивнула головой.
– И-го-го, Яблочко - отличное имя! - весело заржала она.
 Лиза улыбнулась. Но Настя речей зверей и птиц не понимала и продолжала говорить сама. 

– Лошадь господская. Мы сами меншиковские будем. Нас по указу царскому на это погано болото из Москвы привезли. Кто б сюда по своей воле поехал? Мамка сказывала, зело тяжко было. А ноне ничего, пообжились. Я в услужении. Девкам-куфаркам подсобляю, в дворцовой пова́рне! - гордо заявила Настя. – Повара-то у нас и русские, и заморские, да всё знаменитые. Стряпают мудрёно и так скусно, что за уши не оттащишь. А наш-то хозяин, Ляксандр Данилыч, всё ж таки страсть как любит угощаться пирожками с зайчатиной на ентом рынке. Ест да нахваливает: «Как сытно!». С того и прозвали Обжорку Сытным рынком. 

 Девчонка хихикнула и, наклонившись к самому уху Лизы, доверительно зашептала:
– Он-то хоть и енарал–губернатор, да сам-то из простых. Мальчонкой такие же пирожки продавал. А нонче из грязи в князи. Говорят, ухватил девку-Фортуну за кудри. Тепереча в золоте да при орденах. Наипервейший друг царя! Тот его светлейшим кличет, а он его минхерцем.

– Майн херц, - сонно сказала дремавшая у Лизы на плече Сова. – значит, на голландский манер, «моё сердце». 
– Ещё Меншикова царь ласково Данилычем зовёт, - тут же добавила Белка.
    

Портрет А. Д. Меншикова. Неизвестный художник

 А Настя тараторила своё.
– Дак я и сказываю: сам-то Ляксандр Данилыч то там, то сям. Всё в трудах. За Питербурхом пригляд нужен. Царь, слышь-ка, велел всё управить, как в голландиях водится. Порученьям от царя конца-краю нету, а пирожков-то хочется. Вот их светлость и послали меня за ними на рынок. 

– «Счастья баловень безродный, полудержавный властелин», - продекламировал Павлин поэтическую строку Пушкина о Меншикове.

– Полудержавный властелин, - громко повторила Лиза.
  Настёна уважительно посмотрела на неё. 
– Вы, барышня, видать, шибко учёная.
 Лиза смутилась. По правде сказать, у неё пока ещё даже школьного образования не было. 
 
 Вдали показался Сытный рынок. Потянуло запахами кислых щей, копчёной рыбы, кваса, горячих пирогов и свежеиспечённого хлеба. 
– И пошто вы, барышня, одна на рынок собрались? - покачала головой Настя. - Ведь дитя малое ишо. А здеся народ ушлый. 
– Да мы… - смутилась девочка, не зная, как ответить, - тут денежку нашли.

 Белка цокнула от неожиданности. Петух поперхнулся найденной в повозке семечкой. Фуфа недовольно засопел, дёрнул Лизу за подол и покрепче прижал найденный алтын к животику.
– Правда, денежка совсем небольшая. Всего три копейки, - словно оправдываясь, торопливо добавила девочка.

– Купите калачи, барышня, - уверенно сказала Настёна. - Вы какие больше любите, простые али сдобные? Ржаные, пшеничные али крупчатые? Толчёные али тёртые?

 Как выглядят калачи, Лиза смутно себе представляла, но что-то про тёртый калач она слышала. Папа так называл знакомого моряка, который много повидал на своём веку.
– Ну-у, разные, - неопределённо ответила Лиза.

– А своих птиц почём продаёте? Смотрите не продешевите. У той, чудной, один хвост чего стоит, - кивнула Настёна в сторону Павлина. - А петуха и на суп можно. 
 Немного подумав, она деловито добавила: 
– Лучше их хозяину моему отдайте. Он первейший в городе богач, и Зверинец у него знатный. 
 
 Белка и Сова переглянулись. Павлин открыл клюв, а Петух возмущённо захлопал крыльями. Затаив дыхание они с ужасом ловили каждое слово этой коварной девицы. Небось, нарочно их в повозку заманила.
– «Ишь, раскомандовалась, - сердито подумала Лиза. – Нашла дурочку. Ни за что не буду плясать под её дудку».
 Она так расстроилась, что даже не смогла как следует обидеться. 
– Это мои друзья, а друзей не продают! - выпалила девочка и прикрыла их плащом.

 Настёна вытаращила глаза и оглядела Лизу с ног до головы. Каких только причуд у господ не бывает!
– Вона как… - протянула она. 

 Повозка с трудом прокладывала путь сквозь толпу. Павлин и Петух сидели притихшие, опасливо косясь на Настёну, и тихо радуясь, что её коварный план относительно них провалился. Яша держался рядом, насторожённо поглядывая по сторонам. 

 Повсюду весело чирикали воробьи, щебетали синицы и громко каркали вороны, радуясь весне и изобилию еды. На Сытном рынке стоял такой шум и гам, что девочки с трудом слышали друг друга.
– Вы, барышня, со своими дружками из повозки не вылазьте, - кричала Лизе Настёна. - Ишь, толкучка какая. Сумку-то покрепче держите. Народу страсть как много, со всех слобод: и с Русской, и с Татарской, и с Посадской. И мастера, и работные люди, и торговые пришли поутру поесть. Тута больше готовой снедью торгуют.

 Вдруг Настёна замолчала, испуганно прикрыв рот рукой. 
– Свят, свят, свят! - перекрестилась она и завертела головой, словно высматривая кого-то в толпе. - Лопни мои глаза. Болотная старуха привиделась. Вишь, мокрые следы оставила. Не к добру это. 
– Она что, из болота вылезла? - удивилась Лиза.
– Кто ей знает. Може, из болота, а може и ещё откеда… Да видать, показалось.


 Рынок шумел и бурлил, как восточный базар. Торговля была в самом разгаре. Насколько хватало глаз, по обеим сторонам тянулись ряды деревянных лавок. 
 Торговцы, на все лады расхваливая свой товар, зазывали покупателей. 

– Яйца свежие от курицы-молодушки, покупайте у старушки, - тоненько выводила щупленькая бабулька с плетёной корзинкой.
– А вот рыбка большая да малая, зело скусная, не залежалая, - басил бородатый мужичок в синем кафтане, раскладывая свой улов на прилавке под парусиновым навесом. 
– Яблоки мочёные, огурчики солёные! - звонко перебивала его бойкая разбитная бабёнка, в цветастом платке. 
– Хала-ат, хала-ат, - тянул свою песню татарин в тюбетейке, полосатом халате и коричневых шароварах.
Вкусно потянуло ароматным мясным пловом, как на восточном базаре.
 
 В харчевнях, с лотков и вразнос торговали готовой едой. Предлагали щи с мясом, уху из разной рыбы, блины гречишные и пшеничные, квасы, лимонную воду и сбитень – горячий напиток из мёда с пряностями. Девушки в длинных сарафанах разносили кувшины с молоком. 
 
 Из «Хлебного ряда», где продавали хлебы ржаные и ситные, вышел кудрявый парнишка в косоворотке, холщовых штанах и хромовых сапогах со скрипом. Поправил лямку короба, перекинутую через плечо, заложил руку за красный кушак, выставил ногу вперёд и скоро проговорил:
– Эй, кому калачи, только из печи, с пылу с жару, одно объеденье, всем на удивление!
– А нут-ко, подь сюда, - окликнула его Настёна.
 Озорно улыбнувшись девчонкам и блеснув крепкими зубами, парень подошёл к повозке. 
– Доброго здоровья, красны девицы, очи сокольи, брови собольи, шеи лебедины, походка павлинья!
– Будя языком трепать, - перебила его Настёна. - Почём твои калачи?
 Глянув на богатое Лизино платье, парень заломил цену:
– За алтын отдам.

Медная копейка петровского времени.

– Ишь, дороговизна, - отмахнулась Настя. - Скости цену малость. А то пущай кто другой у тебя берёт.
– Товар не перегорелый, не гнилой… - не сдавался парень. 
 Фуфа вздохнул.
– В жизни за всё надо платить, но не забывать при этом торговаться.
 Сторговались за две копейки.
– Хочется уже что-то покушать, - прошептал ёжик, проглотив слюнку, и передал Лизе найденный алтын. 
 Получив копейку сдачи, он задумчиво повертел её в лапках и грустно сказал:
– Ну, теперь будем экономить и считать каждую копейку. 
– Копейка рубль бережёт, - успокоила его Белка. 
 Лиза разломила тёплый, ароматный калач с хрустящей, румяной корочкой и раздала друзьям.
 Настя достала из-под лавки большой глиняный кувшин, покрытый чистой тряпицей, и угостила всех холодным молоком.
– Теперь нам на Троицкую площадь надо. В типографию, - сказала довольная Лиза, вытирая молочные "усы".
– А пошто Вам печатня надобна? - с любопытством спросила Настя.
– М-м-м, - промямлила Лиза. Она решила держать язык за зубами и ужасно боялась проболтаться. Всё-таки Настя пока-что малознакомая девочка. 
 Не дождавшись вразумительного ответа, Настёна предложила:
– Ежели хотите, барышня, подвезу Вас. 
 Обрадованная Лиза достала из сумочки "Чупа-чупс" и протянула его вознице. 
  

 

 Тронув поводья, та развернула фантик и осторожно лизнула конфетку. 
– Ой, так это ж конфекта леденцовая! А мне зело по нраву "Петушок на палочке". 

 Петух окончательно рассердился. Что за вздорная девица! То в суп его хочет, то на палочку… 
 Нахохлившись, он подвинулся поближе к Павлину, всем своим видом демонстрируя равнодушие к какой-то там дворовой девчонке. 
– До чего противно иметь дело со всякой неотёсанной деревенщиной! 
 Петух искоса глянул на девчонку, а потом перевёл презрительный взгляд на Фуфу.
– Я таки не золотая монета, чтобы тебе нравиться, - фыркнул ёжик. 

 Тем временем друзья подъехали к Троицкой площади. 
 

Корабли на Неве напротив Троицкой площади. Гравюра А.И. Ростовцева.

Это была самая первая площадь молодого города. В центре её высилось каменное здание со шпилем - Петровская церковь Святой Троицы. С крыльца этой церкви объявлялись все царские указы. В ней проводились торжественные службы в честь побед, а царь Пётр был провозглашён императором. 
По сторонам площади располагались казённые дома: Сенат, Синод, коллегии, таможня. В них работали государевы люди. 
  

Заседание сената при Петре I

 Ещё на ней были Оружейный двор, Гостиный двор с таможней, трактир «Австерия четырёх фрегатов»  и типография.  

– И-и-и! И-и-и! - пронзительно кричали чайки в порту рядом с площадью, возле Петропавловской крепости. Там шла погрузка и разгрузка пришвартованных торговых судов. Их мощные дубовые корпуса плавно покачивались. На высоких мачтах с убранными парусами развевались флаги разных стран. 
    
 Туда-сюда сновали лодки.

– Скрип-скрип! - переговаривались деревянные сходни под ногами грузчиков, таскавших узлы, мешки и сундуки.
    
 Пристань ломилась от диковинных товаров. Над ними стоял густой запах кофе и пряностей.  
  
 То и дело подъезжали подводы, гружённые пенькой, смолой, льняными тканями, мехами. Их грузили на заморские корабли.

 Шумело, бурлило людское море. От ярких платьев, разноцветных камзолов, военной формы - зелёной, синей, красной, с позолотой и без неё – у Лизы зарябило в глазах.
 
 Офицеры и солдаты в чёрных шляпах – треуголках, красных чулках и чёрных тупоносых башмаках были похожи на стаю диковинных тропических птиц. А иноземцы в шёлковых расшитых камзолах и длинных кудрявых париках - на сказочных барашков. 
 Важно, как павлины, расхаживали по площади армянские и персидские купцы в богатых восточных одеждах.   
 Моряки с торговых судов, одетые в белые полотняные рубахи, с трубками во рту, напомнили девочке ладожских чаек с рыбками в клювах. 
 
 Рослые голландские шкиперы в кожаных куртках и высоких чёрных шляпах, тоже с трубками по тогдашней моде, походили на буревестников - морских кочевников.
 Многоликая толпа шумела и гудела на разных языках.
– Как вокруг Вавилонской башни! - заметила Лиза. 
– Где ж Вы башню узрели? - удивилась Настёна и покачала головой. Опять дурит барышня!
– Легенда такая. Люди вместе строили башню. Высокую-превысокую, до неба. Сначала разговаривали все на одном языке. А потом перессорились и за это было наказаны: заговорили на разных языках. И - раз! Перестали понимать друг друга. Так башню и не достроили. Дело не доделали.
 Лиза укоризненно посмотрела на своих друзей, которые вечно задирались.
– Ну, для такого дела толмачи́ есть, - беззаботно махнула рукой Настя. – Они заморские слова быстро перенимают, толкуют и ловко болтают не по - нашему. 
– А-а, переводчики! - догадалась Лиза. – По-английски talk – это «разговаривать». 
 Она бы тоже могла толмачом работать. Английский знает, и испанский немножко. 
 
 Повозка осторожно пробиралась сквозь людской поток, между каретами на высоких колёсах и гружёнными доверху телегами. Она катилась вдоль длинного двухэтажного здания с черепичной крышой, с крытым под арками проходом. 
– А этот дом не из дерева, - заметил  практичный Фуфа. - Уж очень гладкий. 
– Ма́занковый называется, - пояснила Белка. - Дерева и камней не хватает. Стройка повсюду. Вот и возводят многие дома из глины, смешанной с землёй и известью.  А это Гостиный двор. На первом этаже лавки, на втором - амбары и склады. Видите, к нему канал прорыт? Товары на лодках подвозят.  
 
 В Гостином дворе торговля шла бойко. Чего там только не было! Продавцы предлагали изделия из бронзы, сукно и парчу, бархат и восточные шелка, медные котелки, глиняные горшки и оловянные ложки, разные поделки из дерева, кожаные уздечки и сёдла в красочных чехлах. 
– Пётр Ляксеич страсть как любит в энтих торговых рядах перекладывать товар на свой манер, - тараторила Настёна. – Оне лучше знают, как надобно продавать. Потому, как царь!
 

При Гостином дворе была и первая в городе книжная лавка. В ней предлагались книги, номера газеты «Ведомости», отпечатанные рядом, в типографии. Но лучше всего продавались календари.
 Повозка поехала к подъёмному Петровскому мосту, ведущему в Петропавловскую крепость, и свернула направо, в сторону типографии.
 
 А в это время налево от моста, к «Австерии четырёх фрегатов», двигалась высокая мрачная фигура, закутанная в чёрный плащ с капюшоном, надвинутым почти до самого подбородка.

Петровский мост

 Человек в чёрном шёл на встречу с Хитрым Крысом, главарём шайки местных разбойников.
 Он подошёл к таверне. Это было мазанковое здание, построенное в голландском стиле. К нему примыкала открытая деревянная галерея. Навес над нею поддерживали шесть тонких колонн, связанных резными перильцами. 

 

 На галерее с важным видом стояли разнаряженные иностранцы. 
 Подняв голову, он увидел вывеску «Австерия четырёх фрегатов» и большой портрет Петра Первого на фоне морской баталии. Название своё таверна получила в честь захвата в бою при острове Гренгам четырёх шведских фрегатов русскими галерами.
 
 Таверна находилась в самом оживлённом месте Города, рядом с портом и рынком.

 Толкнув тяжёлую входную дверь, таинственный посетитель очутился в полутёмном помещении. Сел на лавку за массивный деревянный стол, стоявший возле окна, и огляделся. 
 
 Солнце едва пробивалось через мутные мелкие стекляшки. В его лучах весело плясали пылинки. Они то и дело садились на прилавок и на паутину в дальнем углу. В центре паутины сидел лохматый паук и внимательно следил за происходящим в таверне. Пылинки взлетали, когда паутина начинала дрожать. 
 
 В таверне обычно собирался самый разный люд: корабельные мастера, иноземные шкиперы, богатые торговцы. По праздникам сюда даже захаживал царь со своими приближёнными. Цены на обеды и напитки устанавливал сам. По его приказу все приходили в таверну прилично одетыми. 
 

Торжество в «Австерии 4-х фрегатов» в честь победы в Гренгамской баталии в 1720 г.

 К столику подошёл трактирщик. Сложив пухлые руки на животике, он окинул опытным взглядом гостя и сразу угадал в нём человека, привыкшего подчинять себе. 
 «Верно, с какого - то иноземного судна, - подумал он. - Много их сейчас в порту стоит».
– Чего изволите? - отступив на почтительное расстояние, услужливо спросил трактирщик и согнулся в поклоне. 
 Мрачный посетитель посмотрел на него тяжёлым, недружелюбным взглядом и молча отвернулся к окну. Трактирщика пронизал такой холод, что даже язык онемел, а коленки задрожали. Он тут же убрался подобру - поздорову.

 За соседним столом отдыхала компания моряков. Они ели, пили, трубки курили, в шашки играли, истории сочиняли. Про морских чудовищ и русалок, про пиратов и затонувшие корабли, трюмы которых полны сокровищ. 
– Нонче Степаныч сказывал, что видали сторожевые у входа в Неву аж самого «Летучего голландца»! - сипло сказал один из них, толстый, низенький, с красным обветвенным лицом. В нём сразу угадывался бывалый моряк. 
– Да ну, брешешь, - отмахнулся другой.
– Вот те крест. Чистая правда! 
– И каким ветром его сюда занесло? Ох, не к добру это.
– А ежели евоный призрачный капитан тута объявится? - с опаской спросил молодой матрос и заёрзал на деревянной лавке. 
 
 Угрюмый гость насторожённо прислушался к их разговору.
– Не-а. Не смогёт. На ём же заклятье. 
– Дык тогда он и расколдоваться может, ежели девку сыщет, что полюбит его, - лукаво улыбнулся молодой. - Енту легенду всяк знает.
– Где ж такую дурочку найтить? Девки призраков страсть как боятся. Испужаются да как завизжат! - пошутил бывалый.
 Моряки расхохотались и сдвинули оловянные кружки. 
– Тут и без голландца страхов хватает, - разошёлся его сосед, длинный, бледный и худой, отирая мокрые усы. - Город-то, слышь, на костях строится. Сколь народишку в эту болотину полегло. Всё в ту зыбкую тину сваи вбивали.
– Тш-ш-ш, - остановил его бывалый и осторожно огляделся. - Вишь, в углу сидит длинноносый, ухо навострил, донос строчит. Щас крикнет: «Слово и дело», мигом уволокут в Тайную канцелярию, на допрос с пристрастием. Тута недалече, за мостом.
 Разговор смолк.

– А вот как раз нонче смогёт. … - вдруг нарушил тишину до сих пор молчавший старик с белой бородой, неторопливо набивая свою трубку. Делал он это с привычной небрежностью старого морского волка. 
– Кто? - побледнев, поднял голову молодой. 
– Да капитан ентот. С «Голландца». Расколдоваться смогёт. День – то, вишь, особый…
 Старик шевельнул седыми кустистыми бровями и со значением посмотрел на своих товарищей. Он выпрямился, и на его груди блеснула медаль «Небываемое бывает», полученная за участие в неравном бою и первую петровскую морскую победу.
 
 

Взятие шведских кораблей в устье Невы. Гравюра А. Клосса по рисунку Л. Лагорио.

Медаль «Небываемое бывает».

- Довелось мне нонче повстречать мальчонку с того корабля - призрака, - медленно произнёс старый моряк. - Чудом малец убёг. Лёшка мой со своими товарищами выловили его из воды, вместе с сундуком. Говорят, что будто бы не отсюдова он. 
– А от-т-ку-да? – трясущимися от страха губами, заикаясь, прошептал молодой. – О-о-ой, я п-по-нял…от-т-ту-да… 
 Он закатил глаза к небу.
– Из грядущего, - вернул его на землю старик. - Из какого-тось ПЯТОГО Б! В беду попал малец. Надобно ему пособить. Теперича нам на спуск корабля надоть, а уж опосля́…
 Старик перешёл на шёпот. Моряки придвинулись к нему поближе.
 Человек в чёрном весь обратился в слух, стараясь не пропустить ни единого слова…
– Вам еловые шишки не нужны? – вдруг раздался тихий вкрадчивый голос над самым его ухом. 

 Это был пароль.
 Незнакомец резко обернулся. На него изучающе смотрели два хитрых глаза, близко сидящих на лице, похожем на острую крысиную мордочку. Цепким взглядом они ощупывали лицо человека в чёрном. 

– Были нужны, да взяли сосновые, - глухо прозвучал ответ на условную фразу.
 Несколько минут заговорщики молча разглядывали друг друга. 
– Хитрый Крыс, - представился подошедший. 
– Сигвард, - хмуро бросил человек в чёрном и скинул плащ. Теперь вместо привычной брезентовой робы на нём был бархатный камзол, слегка потёртый, расшитый потускневшим серебром. 
– Всемерно рад нашему знакомству!

 Хитрый Крыс вальяжно уселся напротив, закинул ногу на ногу, поправил напудренный парик и, тряхнув белой пеной богатых кружев на манжетах, стал играть перстнями.
– Надобно приличествовать и под всякий лад подстраиваться, - словно угадав мысли Сигварда, сказал он. - Царь велел всем бороды брить, немецкое платье носить. Хитрый крыс приподнялся и демонстративно одёрнул новомодный короткий камзол.
 

Д.А. Белюкин. «Пётр І стрижет боярам бороды».

    
 А нам надо иной раз и человечий облик принять. Людьми оборачиваться. Пришлось выманить у Болотной старухи нужное заклятье. Теперь у нас везде свои люди, вернее крысы - и в хижинах, и во дворцах. 
 Хитрый Крыс улыбнулся, обнажив острые белые зубы.
– Так вы, ребята, настоящие оборотни в камзолах, - мрачно усмехнулся Сигвард.

 Сегодня утром к Сигварду на капитанский мостик пробрался мелкий порученец Хитрого Крыса, корабельный крысёныш по кличке Серый Шкурник.
– Уважаемый! - пропищал он, елозя по полусгнившим доскам палубы и пытаясь выдернуть свой хвост из-под тяжёлой лапы оскалившегося Собаковолка. – Наш предводитель предлагает выгодную сделку и назначает Вам встречу…
    

   
 Сигвард долго размышлял о том, нужно ли ему это. Золото, драгоценности? Так у него горы! А душе покоя нет… Разве может кто-нибудь снять с него заклятье, кроме… 
 Но всё-таки решил встретиться с местными разбойниками. Авось пригодятся!

 Хитрый Крыс поманил трактирщика.
– Кофею подай! - приказал он и, обращаясь к Сигварду, добавил:
– С недавних пор здесь стали кофий варить. Неплохой, кстати. 
 Прихлёбывая из кружки модный горький напиток, он демонстративно отставлял мизинец, унизанный перстнями с алмазами.
 

    
– Теперь потолкуем о деле. Нам известно, что Болотная старуха обещала заплатить Вам за доставку сюда некоего мальчишки и других лиц. Однако мальчишка сбежал, прихватив с собой часы Времени. Вы остались с носом и не можете вернуться назад.  
 Он свёл к острому носу свои маленькие серенькие глазки и пошевелил длинными усами, торчащими в разные стороны.
– И карнавал Ваш может ох как затянуться! – он незаметно бросил на Сигварда хищный взгляд. 
 Хитрый Крыс был в курсе всех событий. Корабельный крысёныш - Серый Шкурник - уже выложил ему всё про мальчишку, морской бой и разгульного кота.

 Во время их разговора паук, сидевший на потолке, проворно перебрался поближе. Он мигом опустился вниз по паутине и завис прямо над столом. Паутина задрожала. Казалось, по сети шла передача информации.
– Мальчишку я найду, хоть из-под земли достану, – с угрозой сказал Сигвард и сжал кулаки. – С детства ненавижу детей! А сокровищ у меня и так не счесть. 
– Ой ли? Да ить не те деньги, что у бабушки, а те, что в пазушке, - елейным голосом пропел Крыс. – Денежек много не бывает.
 Сигвард небрежно швырнул на стол старинную золотую монету. 
 В глазах Хитрого Крыса мелькнула алчность. Он проворно схватил монету, попробовал её на зуб и спрятал за щёку. 
– Однако у Вас нет кое - чего другого. Наслышаны про ВОЛШЕБНЫЙ КАМЕНЬ, который исполняет желания? 
– КАМЕНЬ … - прошептал Сигвард.

 Юхан Сигвард рос в шведской рыбачьей деревушке, в бедной семье. Отец и мать его трудились от зари до зари, а шестеро братьев им помогали: ловили рыбу, чинили сети. Только он, упрямый и угрюмый, не хотел такой жизни. 
 К тому же Юхан был жадный, злой и часто затевал драки. Он никого не любил, и жители деревни платили ему той же монетой. Взрослые обходили стороной, а дети и вовсе терпеть не могли.
– Подмёныш, подмёныш! Тролли подменили настоящего ребёнка Сигвардов на тебя, своего тролльчонка! - кричали они ему вслед, свистели и улюлюкали. - Ты на самом деле злобный тролль!
 Он бросался в них камнями и прятался в кустах терновника, строя планы мести. Мама находила его там, обнимала и утешала. 
– Не слушай их. Ты мой родной сынок. Только постарайся стать добрее и трудись честно, как твои братья. 
 Но Юхан презирал всех, кто трудился в поте лица. Мечтал быстро разбогатеть и при этом ничего не делать. 

 Однажды, когда ему уже было пятнадцать лет, он окончательно перессорился со всеми, убежал в дальний лес и заблудился. Долго бродил по холмам, заросшим вереском, по долинам, покрытыми буковыми рощами и еловыми чащами. Шёл вдоль быстрых горных рек и шумных водопадов. Брёл наугад и совсем выбился из сил. 
 Становилось всё темнее. Со стороны болота поползли рваные клочья тумана. Седая пелена затянула всё вокруг, поглотив деревья. С высоты холма Юхан видел только их верхушки. Они походили на угрюмых буревестников, качавшихся на белых волнах. 
 Вскоре липкий туман накрыл и его. Теперь он уже ничего не видел на расстоянии вытянутой руки. 
– У-у-у! - вдруг услышал Юхан протяжный, леденящий душу вой. Казалось, он шёл прямо из-под земли. 
 Похолодев от страха, мальчик забрался повыше в гору. Увидев пещеру, быстро спрятался в ней и вздохнул с облегчением.

 Когда его глаза привыкли к полумраку, он заметил на полу пещеры какие-то камушки. В слабом лунном свете они играли разноцветными лучиками. 
– Алмазы! - ахнул мальчик и, ползая по полу, стал с жадностью собирать их. 
– Тук-тук-тук, - раздалось у него за спиной.

 В глубине пещеры огромный горный тролль усердно колотил киркой по стене.  Во все стороны разлетались куски породы с вкраплениями золота.
 Вдруг ноздри его огромного носа затрепетали, втягивая воздух. Он повернулся и посмотрел на Юхана. 
 Тролль был метра три ростом, покрытый зелёным мхом, с чёрной гривой на голове. 
– Отдай! - прорычал он страшным голосом. – А не то я тебя съем. Что-то я уже проголодался.
 И погладил себя по животу. 
 Юхан не на шутку перепугался, но виду не подал.
– Не отдам, это моё. Я нашёл! - упрямо крикнул он, быстро запихивая алмазы в карманы жилетки. – Самому мало!
 Тролль опешил. Его красные раскосые глаза округлились от удивления.

– Не думал я, что люди могут быть жаднее троллей. Не многовато ли тебе?
– Много богатства не бывает, - огрызнулся Юхан. Потихоньку пятясь к выходу, он выскочил из пещеры.

 Тролль бросился за ним. Он уже протянул к мальчику свои кривые руки с длинными ногтями, похожими на когти…
 Но тут первый утренний луч солнца ударил его по глазам. А солнечный свет для троллей был смерти подобен. Горный тролль застыл на месте… и стал превращаться в камень. 
– Ты будешь вечно искать золото и копить богатство! - успел прокричать горный тролль своё проклятье. - Но не насытишься им до тех пор, пока…
 Речь его замедлилась, голос звучал всё тише и тише. Тролль не успел договорить и превратился в огромный валун, покрытый мхом. 
 Юхан сердито пнул камень и ощупал свои карманы, полные алмазов. Теперь он богач!

 Радостно насвистывая, мальчик стал спускаться с горы. 
 Неожиданно почва захлюпала, стала дрожать и пружинить у него под ногами. Запахло гнилыми водорослями, и вдруг … его ноги по колено провалились в мягкий мох. 
– Чёртова трясина! - зло выругался Юхан. Стиснув зубы и изо всех сил пытаясь выбраться, он вцепился в корявые кусты. 
 Вязкое болото не отпускало его, засасывая всё глубже. 
  Последнее, что он увидел, была зловещего вида морда какого-то чудовища с горящими глазами, склонившего над ним. Мальчик увидел над собой два ряда острых зубов, почувствовал смрадное дыхание, закрыл глаза и провалился во тьму. 
 
 Когда Юхан очнулся, рядом с ним сидела огромная чёрная собака, похожая на волка. Она тяжело дышала и пристально смотрела на него. Длинный красный язык свешивался из её огромной пасти. Мокрая шерсть висела клочьями. 
– СОБАКОВОЛК… - прошептал мальчик. - Ты меня спас?
 Тот поднялся и, прихрамывая, пошёл прочь. Вскоре он превратился в расплывчатое тёмное пятно, таявшее в молочно-белом тумане, который начал уже потихоньку рассеиваться. 
 Боясь потерять из виду своего спасителя, Юхан поплёлся за ним, дрожа от холода. 
 Больше они не расставались. Собаковолк стал его единственным другом. 

 Вскоре Юхан Сигвард перебрался в Финляндию. Там он сумел купить старый морской мотобот, благо был рослый детина и в свои пятнадцать лет выглядел на все девятнадцать. Нарисовал чёрной краской на борту мотобота цифры «666» - символ зла, и стал бороздить на нём просторы Ладоги. Проклятье тролля толкало его на тёмные дела, в которых ему всегда сопутствовала удача. 
 
 Сигвард топил корабли и прятал их вместе с сокровищами на дне Ладоги. Но чем больше было у него богатства, тем сильнее болела душа, металась, не находя покоя. 
 Ему становилось всё хуже и хуже. Он вымещал свою злобу на детях, которых ненавидел с детства. Похищал их, заманивая на свой мотобот. 
 Сигвард отвозил детей на необитаемый остров посреди Ладоги в надежде, что они там пропадут. 
 Как же он ошибался! 
 Но это уже другая история …