Арахна проснулась от того, что кто-то пристально смотрел на неё. В дупло заглядывал маленький рыжий зверёк.
 

 Это была белка. Её круглые блестящие глазки-бусинки зорко следили за незваной гостьей. И вдруг она сорвалась с места. Распушив хвост и широко раскинув лапы, стремительно перелетела на соседнее дерево и исчезла в густых ветвях. 
 Арахна сладко зевнула, потянулась и …
 О, УЖАС! У неё опять были паучьи лапы. Она превратилась вновь в огромную страшную паучиху!

– Проклятье! 
 Так вот о чём предупреждал её Посейдон. Неужели сегодня девятнадцатый лунный день? Тот самый день паука?! 
 Надо успокоиться, взять себя в руки, то есть снова в лапы и… подкрепиться.

 «Сейчас хоть бы одну виноградинку», – с тоской подумала она, и тут же что-то твёрдое упёрлось ей в бок. Это оказались прошлогодние лесные орехи.
 

 Арахна стала ловко щёлкать белкины запасы. Звонко захрустели скорлупки.
– Хорошо, хоть жубы у меня кепкие да остые, – довольно прошамкала паучиха с набитым ртом.

 Зарыв Чёрную книгу поглубже в сухую траву, она выпустила из брюшка паутинку и по тоненькой натянутой ниточке быстро спустилась на землю.
– Шлёп-шлёп, – упали на неё капли утренней росы. 
 Паучиха протёрла лапами глаза и… открыла рот от изумления. 

 Вместо векового дикого леса, непроходимого бурелома да топи болотной её окружали стройные сосны. Лес преобразился, зазвенел птичьими трелями. 

– В этих лабиринтах я всё время куда-то перемещаюсь, – проворчала Арахна, поёживаясь от утренней сырости.

 Утро было прохладным, но весеннее солнышко уже начало пригревать землю. По зелёному бархату травы запрыгали весёлые солнечные зайчики.

 Паучиха поползла туда, где весело журчал ручей. Он торопливо пробирался к речке. По дороге ей то и дело попадались дивные звери.

 Возле ручья на тонких ножках стоял светло-рыжий лосёнок. Он втягивал влажными ноздрями прохладный утренний воздух и поводил огромными ушами, чутко прислушиваясь к лесным звукам. 

 Из-за куста можжевельника высунулся серый волк и щёлкнул зубами. Лосёнок метнулся в сторону и в несколько прыжков скрылся в лесу.

 Из зарослей сухой малины выбралась огромная медведица. 
     

И.И.Шишкин, К.А.Савицкий. Утро в сосновом лесу. 1889г.

– Куда вы, топтыжки косолапые, лезете? – добродушно ворчала она на своих забавных медвежат, которые забрались на дерево. 

 Напившись студёной родниковой воды, паучиха поползла вдоль ручья, рассуждая по дороге:
– Конечно, это не Греция, и винограда здесь нет, но жить можно.
 Ручеёк вывел её на берег озера-моря.
 
 

 Вдоль берега выстроились бревенчатые избы. Вокруг них были развешаны рыбацкие сети. На воде покачивались лодки. 
– Похоже, в этих болотах уже и люди завелись, – удивилась Арахна.

 И тут раздался звонкий детский голос.
– Кулю-кулю-куличи, не сидите на печи!
 Выхожу в поле. Пора искать что ли?
 Белокурая девочка лет семи, закрыв глаза ладошками, прислонилась к берёзе, у которой притаилась паучиха.

 Перед Арахной замелькало множество детских ног, обутых в лапти, сплетённые из лыка.
– Вот оглашенные! Носятся, как угорелые, – недовольно проворчала паучиха. – И что за странные сандалии? Зачем они под завязки столько тряпочек намотали? 

 Она вытянула свою лохматую ножку и залюбовалась греческой сандалией.
– То ли дело мои… – но договорить она не успела, потому что едва не попала под чей-то лапоть.
 И тут берёзка, затрепетав на ветру, протянула ей навстречу свои ветки. По ним паучиха мгновенно вскарабкалась почти на самую верхушку.

 Отдышавшись, она стала придирчиво рассматривать детей с высоты своего положения.
– Какая смешная одежда у этих лягушат! 
 Дети были из двух разных деревень, русской и вепсской.

 Мальчики, остриженные в кружок, были в холщовых домотканных рубашках и штанишках. Различались только их пояски: у вепсов были кожаные ремешки, а у русских - плетёные кушаки. 

 Девочки были одеты по-разному. Русские - в цветастых сарафанчиках со светлыми рубашками и платочками на голове. 

 А те, что из вепсской деревни - в юбках из плотной ткани с красными передниками и яркими атласными лентами в волосах. 

– Ой, смотрите, что я нашла! – вдруг закричала водившая прятки девочка, указывая пальцем куда-то вверх.
– Да что ж это такое! Никуда не спрятаться! – беспокойно заёрзала паучиха и быстро укрылась в листве. 

 Дети собрались возле берёзы. 
– Лизаветка, ты нам всю игру испортила. Пошто так кричать?
– Да нашу берёзку уже кто-то наряжает к празднику! 
 И тут Арахна увидела СВОЮ ЛЕНТОЧКУ из волшебного сна, повязанную на ветку. 

 Дети засуетились. Они открыли свои берестяные короба, достали самодельные тряпичные куколки, бусы и разноцветные ленточки. 
 Вскоре нежно-зелёное платьице берёзки было сплошь увешано детскими поделками. 
– Вот так чудо-юдо! – раздался весёлый голос.

 На краю поляны стоял высокий темноволосый мальчик лет десяти. Одет он был нарядно: в рубашку из тонкого белого полотна, подпоясанную шёлковым кушаком, и плисовые штанишки, заправленные в сапожки из мягкой кожи. 

 Это был Алёшка. Он часто прибегал играть с детьми рыбаков. На берегу озера им было раздолье.
 Отец мальчика занимался лесным промыслом. Следил за сплавом леса в Город. Там из брёвен делали доски, годные для строительства кораблей. А ещё огромные деревянные сваи забивали в болотистую почву невских берегов и ставили на них дома. 

 Алёшка тряхнул тёмными шёлковыми кудрями, обрамлявшими его смуглое лицо. Сощурил чёрные, как смородинки, глаза. В них задрожали смешинки-искорки.

– Нарядили берёзку - красну девицу, как чучело огородное! Вы бы ещё на неё пряники сахарные имбирные да пироги малинные повесили. 

 Дети покатились со смеху. Они любили Алёшку за лёгкий беззлобный нрав, за интересные рассказы и чудные картинки к ним, которые он ловко рисовал и с радостью раздаривал. Это были фрегаты, летящие на всех парусах, морские чудища, дивные заморские плоды и сказочные птицы с головами красавиц.

– А вот кому пирожки румяные с капустой, грибами, земляникой! – позвала детей Лизавета.
 Все уселись под берёзкой. Девочка выложила пирожки из корзинки на чистый платочек и принялась угощать детей.
 

– Знатные пироги, – хвалили ребята, уплетая их за обе щеки. – Язык проглотишь. 
– Промеж старших разговор идёт, что твой батя в новом граде Питербурхе с самим царём корабли строит, – завёл солидный разговор самый старший из ребят. 

– Знамо дело. Нынче всё по–новому, – поддакнул его младший братишка.
 Арахна не поверила своим ушам. Как, Город уже появился?! Надо срочно подать весть Посейдону! 

 Она засуетилась, пытаясь спуститься, и… шлёпнулась прямо в опустевшую корзинку. 
– Мой тятенька корабельных дел мастер! – с гордостью сказала Лизавета. – А царь Пётр мастеровых людей уважает и к себе приближает.

 Она отряхнула платочек и накрыла им корзинку. Арахна затаилась.
– Где это видано, чтобы царь голытьбу привечал, – засомневался худенький остроносый мальчонка в залатанной рубахе. Он вытер ладошкой рот и, усмехнувшись, добавил:

– Може, он твоего батю ещё и за стол с собой посадит? 
 Круглолицая девочка с веснушками тоненько хихикнула, прикрыв рот широким рукавом рубахи. 

– Небось, тебя и Лизаветой в честь царской дочки назвали?
 Рослая девочка в расшитом переднике перебросила свою тоненькую светлую косичку на грудь.

– Желаешь в немецком платье ходить да на ассамблеях плясать? – надменно произнесла она. – Будешь там хороводы водить? Вот потеха! 
 Лиза подняла на неё погрустневшие серо-голубые глаза.

– Уймитесь вы, сороки, – заступился за подругу Алёшка. – На царские ассамблеи всех приглашают, кто России служит верой и правдой. 
 Сам Алёшка мечтал учиться мореходному делу в Навигацкой школе, стать настоящим гардемарином. 

– Истину глаголешь! – подтвердил хрипловатый голос. 
 Паучиха высунулась из-под платка. Голос был подозрительно знакомый.
 К мальчику подошёл крепкий старик с обветренным лицом и седой бородой. 

 Это был его дед, потомственный моряк, чьи предки ходили по водному торговому пути «из варяг в греки». Иногда он брал внука с собой на озеро. Учил ставить паруса и приноравливаться к коварному нраву Ладоги, её ветрам и волнам. А ещё любил повторять слова царя Петра: «Тот, кто не знает Ладоги, не может быть настоящим моряком».
– Опять старый да малый? – удивилась Арахна.

 Тут порыв ветра распахнул ворот Алёшкиной рубашки, и она увидела висевшую на шнурке старую монету. Это была монета с выщербленным краем и выбитым на ней лабиринтом. Та самая, которую Арахна держала в лапах на берегу Эгейского моря. Каким ветром её сюда занесло?

 Старик загадочно улыбался. Вокруг глаз его собрались добрые морщинки. Правую руку он прятал за спиной. Ребятишки гурьбой подбежали к нему.

– У меня для вас гостинчик, – сказал старик. – Только загадку отгадайте:

 В море-озере живёт,
 Весной по рекам плывёт,
 Пахнет как огурец, 
 Кто отгадал - молодец!

 Ребятишки загалдели наперебой.
– Знаем, знаем!
– Разгадать не трудно. Свежими огурцами пахнет рыбка корюшка!
– Молодцы, - похвалил их старик. – А я вам окушков принёс.
 Он протянул ребятам ведёрко, полное рыбы.
– Сейчас уху затеем. А покуда, мальцы, ступайте в лес за дровами али за хворостом для костра! 
 И дети наперегонки побежали в лес. 

 

 Лизавета шла по лесной тропинке, оглядываясь по сторонам и собирая хворост. 

 В кружевной тени берёзок золотились головки мать–и–мачехи, синела медуница, краснели головки клевера. На пригорках тоненько звенели серебристые колокольчики ландышей. В воздухе разливались весенние ароматы. 

 Вокруг кудрявой яблони, покрытой розовыми цветами, кружился мохнатый шмель.

 С детским любопытством наблюдала девочка за танцами веселых пчёлок в полосатых платьицах и серьёзных майских жуков. 

 На все лады распевали птицы. Для Лизаветты это была прекрасная музыка лесного оркестра.

 Девочка положила на землю охапку хвороста. Она подобрала цветущую веточку сирени, лежавшую на тропинке и представила себя на балу с веером в руках.

 Пушистая черёмуха осыпала девочку белыми лепестками, стараясь украсить её старенькое ситцевое платье. 

 Безмятежно улыбаясь, девочка уходила всё дальше в лес. Тропинка извивалась между деревьями, словно заманивала её куда-то, и вскоре стала почти незаметной.
 
– Тр-ррр-ревога! Тр-ррр-ревога! Гр-ррр-роза приближается! – вдруг забарабанил пёстрый дятел по сухой коре дерева.

 Птичьи голоса умолкли. На небе сгустились чёрные тучи, и сразу потемнело. Где-то вдали заворчал гром. Лес замер, насторожился. Подул сильный ветер. Трава заколыхалась волнами.

 Лизавета очнулась и увидела, что стоит на незнакомой поляне возле старого, наполовину засохшего дуба с огромным дуплом. Он крепко держался за землю своими узловатыми корнями.

 Девочка поняла, что заблудилась.
 Ветер стих. Крупные капли дождя ударились о землю, забарабанили по листьям.

– Ау-у-у! Ау-у-у! – закричала девочка.
 И тут над ней промелькнула тень птицы, широко раскинувшей чёрные крылья. А прямо из-под ног внезапно выпрыгнул чёрный кот. 

 Лизавета испуганно вздрогнула. 
– Котик, котик, – робко позвала она. – Где твой домик?

 Кот шустро шмыгнул в густую траву, лишь мелькнул кончик его хвоста. Девочка побежала следом.
 Яркая молния расколола небо, и Лизавета увидела перед собой избушку.

 

 Покосившаяся избушка стояла на краю болота, в самой чаще дремучего леса. В своей соломенной крыше набекрень она напоминала старый сморщенный гриб. Избушка-старушка как будто дремала, прикрыв свои глаза-оконца ветхими ставнями. 

 Крупные капли дождя ударились о землю, забарабанили по листьям. Раздумывать было некогда.
 Подхватив подол платья и перепрыгивая с кочки на кочку, Лизавета быстро побежала к избушке, приговаривая:

– Все обходят это место, 
  Здесь земля как будто тесто,
  Здесь осока, кочки, мхи - 
  Нет опоры для ноги.           
     
  Добравшись до избушки, она постучалась. Покосившаяся дверь со скрипом открылась.
– Прощенья просим, – громко сказала девочка, переступая через порог. – Мне только от дождя схорониться.
 Ответа не было.

 В избе был полумрак и пахло сухими травами. Приглядевшись, Лизавета различила большую печь, занимавшую полкомнаты, и лавку вдоль низкого оконца. В дальнем углу избы одиноко стоял запылённый ткацкий станок. Видно было, к нему давно никто не подходил. Повсюду космами висела паутина. 
 Вдруг девочка почувствовала, что в избушке кто-то есть! И тут же чуть не наступила на большую чёрную птицу, лежащую на полу. Та не шевелилась.

 Лизавета ахнула:
– Неужто неживая?!
 Она поставила корзинку на лавку и опустилась на пол. Взяла птицу себе на колени и нежно погладила.
– Какая ты мокрая. Може, захворала? 

 

Корзухин А.И. «Девочка» 1877 г. Масло, холст. Рыбинский государственный историко-архитектурный и художественный музей-заповедник.

 Лизавета сняла с головы платок, крепко закутала в него птицу и осторожно положила её на кровать. 
 На подушке, свернувшись клубочком, спал чёрный кот. Или старательно делал вид, что спит. 
– Котик, кто твоя хозяйка? – тихо спросила девочка.

 Тот и ухом не повёл.
– Верно, лесная знахарка? – допытывалась Лизавета, рассматривая развешанные на верёвке пучки засушенных трав и кореньев. – Вот придёт она из леса и пущай птичку полечит.
 Ворон беспомощно забарахтался в платке.

 Кот приоткрыл жёлтый глаз и, чуть не прыснув от смеха, тут же закрыл морду лапой.
 Тихонько напевая, девочка принялась прибирать избу. 

 Распахнула скрипучие ставенки, и сразу посветлело. Подмела пол, смела паутину, вытерла пыль. Зачерпнула ковшиком воды из бочки, стоявшей у двери, налила её в глиняный горшок и поставила туда свою веточку сирени. По-хозяйски оглядела чистую избу и села на лавку.

 Тем временем Арахна неслышно выползла из корзинки и юркнула в тёмный угол за ткацкий станок.

 Она тоже оглядела избушку. В углу стояли вилы, похожие на трезубец. По занавеске возле печки скакали вышитые морские коньки. На столе лежала белая ракушка, перламутровая внутри.

 Арахна сразу поняла, что это дело рук Посейдона. Раз уж не мог до конца расколдовать и оставил старухой-паучихой, сотворил ей избёнку у озера. Даже ткацкий станок поставил для развлечения, целебных трав понавешал.

– Ой, какая дивная ракушка на столе. Таких на нашем озере не видала. Откуда она у бабушки? - удивилась девочка. Она поднесла её к уху и услышала шум прибоя.

 Лизавета обратилась к коту:

– Бабушка, вишь, старенькая. Я ей подсобила, а она мне дорогу домой укажет. Надобно поспешать. Тятенька в Город сбирается, нынче меня с собой берёт. Може, самого царя Петра увижу, али дочек его.

  Лизавета снова подошла к кровати.

– Что-то ты, птичка, совсем размоталась, – заботливо сказала она. – Дай-ка я тебя половчее укутаю.
 Кот затрясся от беззвучного хохота, уткнулся мордой в подушку и вместе с ней сполз с кровати.

– Шлёп! – следом, прямо ему на хвост, упала книга в красном бархатном переплёте. Перепуганный кот метнулся под лавку.

 

– Не пужайся, котик, – засмеялась девочка и подняла книгу. Та была тёплая наощупь, словно живая.
 Лизавета погладила массивную золотую застёжку и открыла первую страницу. 

– Ле-ген-ды и сказ-ки, – прочитала она по слогам. Грамоте её обучил Алёшка, лучший друг и защитник. 
 Кот высунулся из-под лавки. Связанный Ворон грозно смотрел то на него, то на девочку, словно хотел испепелить их своим красным глазом.

 Лизавета перевернула страницу и увидела картинку. На ней был изображён человек в высоком колпаке и мантии со звёздами.

– Видать, кудесник какой-то, – решила она. 
 Его лицо с добрыми глазами показалось ей очень знакомым. 

 В руке волшебник держал тоненькую палочку со звёздочкой на конце. Палочка указывала на одну сказку…
 «Жила-была девочка. Однажды пошла она в лес и заблудилась. Набрела на избушку и нашла в ней книгу. Была та книга не простая. Если она кому открывалась, то становилась верным другом и помощником. 

 «ВОЗЬМИ СВОЮ КНИГУ, ЛИЗАВЕТА! И РАКУШКА ТЕБЕ В ПОДАРОК».
 Девочка крепко прижала книгу к себе.
– Это мне?! Спасибо! – поклонилась она в пояс. – Век не забуду и беречь подарки буду.
 Вынув из корзинки последний пирожок и оставив его на лавке, Лизавета вышла за порог.

 Гроза утихла. Майский дождь прекратился. 
– Книжка-книжка, ты ведаешь всё на свете. Поможешь мне найти дорогу домой? – попросила она.
 Книга еле слышно зашелестела страницами. Открылась нужная картинка. На ней была нарисована дорожка от лесной избушки к дубу с большим дуплом, а оттуда через полянку прямо к дому девочки.

 

 

 Кот запрыгнул на окошко и проводил девочку глазами. Как только Лизавета скрылась из виду, он облегчённо вздохнул и схватил пирожок. 

– Уф, еле дождался, пока эта противная девчонка уберётся. Только нас пирожками не купишь. Ви-да-ли мы таких добреньких, – прошамкал он с набитым ртом.

 Ворон яростно дёргал клювом платок, пытаясь освободиться. 
– Вам помочь, сэр? – угодливо изогнулся Кот, проглотив последний кусочек. Он старательно изобразил на мордочке сочувствие. 

 Ворон молча швырнул платок на пол, взлетел на ткацкий станок и бросил на Кота тяжёлый взгляд. Прочитав в нём скрытую угрозу, тот на всякий случай спрятался за бочкой.

– Интересно, куда мы на этот раз попали? – осторожно спросил он, намётанным взглядом обшаривая избушку.

– Слышал, что девчонка сказала? К царю Петру с отцом едет, – отчеканил Ворон. – Значит, мы в России, опять в петровском времени оказались.

– Это мы удачно попали. Сможем снова Колдовскую Книгу найти. И царскую тайну узнать, про которую Вы, сэр, в Лондоне подслушали. Когда Пётр с посольством его посетил. Там что-то про КЛАД…

– Тоже мне, кладоискатель, – рассердился Ворон. 
    
– Монетку-то старинную я же нашёл, - похвастался Кот.
    
– Не нашёл, а сорвал шнурок с монетой с шеи того мальчишки-салаги, - возразил Ворон.
 Кот стал разглядывать свой трофей.

– Какая-то она, правда, ущербная, край отколот… За неё много не дадут. Но рисунок есть. Лабиринт какой-то.

– Молчал бы уж про лабиринт. В таком же Колдовскую Книгу и потер-р-рял.

 Кот беспечно махнул лапой.

– Мы за ней можем вернуться. Вход-то в лабиринт в дупле дуба.

 Ворон сверкнул красным глазом и настороженно оглянулся.

 Паучиха, спрятавшаяся за печкой, затаила дыхание.

– А заблудиться в Лабиринте Времени не боишься? Как нужный поворот найдёшь?

– Притормозим как-нибудь. Снова книгу найдём и украдём. Без неё нам монсеньор Калиостро башку оторвёт.

 Ворон задумчиво покрутил кольцо на лапе и пробормотал:

– Он же Калиостро, он же Сен-Жермен, он же … в истории у него много имён.

– А у Петра свой маг-чародей есть. Брюс. Этот потомок шотландских королей с ним в Лондоне был. Кстати, к учёному Ньютону в гости заходили. Говорят, это Брюс в Сухаревой башне колдует. Думал, надёжно Чёрную Книгу спрятал, а мы её цап-царап! Может, он её тоже где-то стащил? Книга-то древняя, еще времён царя Соломона.

– Зачем себя винить, когда можно обвинить другого, - усмехнулся Ворон. 

– А кто не ворует? Назовите! Вот и девчонка стащила отсюда книжонку. Правда, какие-то детские сказки и ничегошеньки про котов, – небрежно бросил напарник. 
    
 Подтянув к себе Лизаветин платок, он повязал его на голову, как косынку. И вдруг ловко запрыгнул на бочку.

– «На море – окияне, на острове Буяне, лёд и пламень, бел-горюч камень…» – кривляясь, по-детски запищал Кот. Он умел ловко подделывать голоса и мог прикинуться кем угодно.

 Ворон изумлённо изогнул седую бровь.

– Профан. В этих сказках мудрость народная. Глубокие знания зашифрованы. 

– Да, знания – это сила, – легко согласился Кот, любуясь своим отражением в бочке с болотной водой. – В Колдовской книге, например, столько полезных советов! И как золотишка понаделать, и камень философский найти… Жаль, нам самим в неё не заглянуть. Не каждому она открывается.

– Ты лучше КНИГУ найди, – раздражённо каркнул Ворон. 
 Кот накинул платок на плечи как плащ и завязал узелком на шее.

 Театрально закатив глаза, он слегка откашлялся. 
– Искать или не искать? – проговорил Кот трагическим голосом и эффектно выдержал паузу. – Вот в чём вопрос! Что делать?

– Лучше скажи, кто виноват! – рассердился Ворон и досадливо щёлкнул клювом. – Лицедей несчастный.
– Чуть что, сразу Лицедей! – обиженно насупился Кот и сорвал платок. – Колдовскую книгу стащила девица. Та, что в греческих сандалиях. Шустрая дамочка, доложу я вам. По лабиринтам времени болтается и что-то вынюхивает…

 Он стал кругами ходить по краю бочки. Потом нацепил на себя платок, как фартук, упёр лапы в бока и стал похож на мясника-лавочника. 

– Ну, попадись она мне! Лапы так и чешутся из неё кошачий корм сделать. 
 Стараясь не выдать своего присутствия, Арахна замерла. 

 Незаметно подкралась белая ночь. В окно избушки заглянула луна, словно искала кого-то. Её луч скользнул по ткацкому станку и упал на паучиху. У неё защекотало в носу. 
– Ап-чхи! – неожиданно раздалось в тишине. 

– Нас подслушивают! – заорал Кот. Он ринулся было на звук, но, споткнувшись о лунный луч, кубарем покатился под лавку.
 Из-под станка выползла безобразная паучиха. 
 

 Вокруг неё сначала медленно, затем всё быстрее закрутилось, завертелось, веретено лунного света. Серебряные нити сплелись в огромный клубок… и вдруг рассыпались мелкой сверкающей пылью.

 Посреди комнаты вместо паучихи стояла старуха в белом плаще и греческих сандалиях с высокой шнуровкой.

 Кончился девятнадцатый лунный день.
 

 Воцарилась тишина. 
 Ворон молча открывал и закрывал клюв. Его седые брови удивлённо поползли вверх.
 Арахна гордо прошествовала по избушке и уселась на лавку.

 Ошеломлённый Кот высунул нос из-под лавки и уставился на её греческие сандалии.
– Точно они! – наконец воскликнул он, для верности понюхал и даже потрогал лапой шнуровку.

 Старуха отодвинула его ногой.
– Кот, или как там тебя… Лицедей! – повелительно сказала она.
– Ну, – осторожно донеслось из-под лавки.

– Это ты хотел из меня кошачий корм сделать? 
 Кот в испуге зажал рот лапами. 
– Ладно. Вылезай, разговор есть.
– Вы, мадам, собственно, кто? – с опаской спросил Кот.
 Арахна выпрямилась. Царственным жестом поправила растрёпанные седые космы. 
– Я могучая Болотная колдунья! – важно объявила она и туманно добавила:
– Кстати, близко знакома с сильными мира сего. 

 Она вскинула вверх руку и указала своим скрюченным пальцем на потолок.
 Ворон и Кот невольно подняли головы, но увидели только свисающую паутину.
 Живо запрыгнув на ткацкий станок, Кот уселся рядом с Вороном.

 Они с изумлением рассматривали Арахну с ног до головы. Это же надо было такому померещиться, приняли древнюю старуху за юную девицу! Вот что творят майские белые ночи.

– Видать, бабка со связями, – прошептал Кот. – Как лихо превращаться умеет! 

 Посовещавшись, они решили, что старуха точно колдунья и лучше с ней не связываться. 

"Попались, голубчики!" - злорадно подумала Арахна.Она сразу узнала коварную парочку из своего сна. Теперь уже больше её не облапошат! Правду говорят, держи друзей близко, а врагов ещё ближе.

 Не давая парочке опомниться, Арахна приступила к делу.

– Предлагаю сделку. Вам нужна Колдовская книга, а мне помощники в моём деле. Послужите мне верой и правдой, тогда её получите. 
– Нам надо подумать, – уклончиво ответил Кот. – А что за дельце?
– Выгодное, но пока это тайна.
 Кот возбуждённо потёр лапы и вопросительно посмотрел на Ворона.
– Соглашайтесь по-хорошему, – доверительно посоветовала Арахна.

 Ворон долго молчал, погружённый в собственные мысли.
– Мы согласны, – наконец изрёк он.
– Да будет так! – воскликнула Арахна.
 Старуха по-хозяйски оглядела избу. Нашла в углу сухие дрова и мешочек пшена. Затопила печь, наварила в чугунке вкусной каши. Недаром была мастерицей на все руки. По избе поплыл аппетитный запах. 
– Есть хотите? – спросила она Кота с Вороном. 
– Хотим! – быстро ответил Кот, не спуская глаз с чугунка.

 Повязав платок на шею как салфетку, он быстренько уткнулся мордочкой в миску, полную каши. Насытившись, перекинул один конец платка через плечо и принял позу греческого философа. 

– Всё течёт, всё изменяется, – со значением произнёс Кот. – Искренне заблуждался на Ваш счёт. Раскаиваюсь. Готов искупить.

 Затем, расстелив платок под лавкой, улёгся на него. Достал из котомки свою любимую книгу «Сказки о котах» и зашелестел страницами.

– С-с-с! – вскоре донеслось из-под лавки ровное посапывание. 
 Ворон не спеша поклевал кашу, слегка поклонился хозяйке в знак благодарности и снова уселся на ткацкий станок.

 Арахна подошла к открытому окну.
 Над уснувшим болотом расстилался туман, седой пеленой окутывая Волшебный лес. Ночную тишину изредка нарушали одинокие крики птиц.

 Старуха взяла глиняную свистульку, висевшую у неё на шее, и трижды свистнула.


 

 Но фоне Луны мелькнули силуэты летучих мышей. Рукокрылая эскадрилья бесшумно влетела в окно.
 

 Возглавлял её крупный зверёк с парой длинных передних зубов. На его ушастой голове еле держалась чёрная треуголка - шляпа с тремя загнутыми полями, украшенная перьями. На шее был повязан белый офицерский галстук-бант.

 Ворон молча наблюдал, как серый отряд повис вверх тормашками на деревянной балке под самым потолком. 
 У Кота сон как лапой сняло. Он невольно выпустил когти. 

 Вожак стаи покосился на Кота и нахмурился. Потом подлетел к Арахне, снял шляпу и поклонился.
– Матушка-хозяйка, – прижав треуголку к груди, проговорил он. – Волю Вашу исполнили. Указы выполнены беспрекословно, точно и в срок. Данные разведки надёжно хранятся в потайном, известном Вам месте. 

 Верные своей клятве, летучие мыши поколение за поколением собирали сведения о том, что происходило вокруг. Правда, зимой они впадали в спячку, зато в тёплое время года старались вовсю.

 Сначала обо всём, что узнали, мыши рассказывали друг другу. Потом они увидели, как люди пишут на берёзовой коре, и тоже стали когтями царапать свои берестяные грамоты.

 В каждом поколении Совет Мудрейших Мышей отбирал самые важные сведения.
 Так появилась «Мышиная повесть временных лет».

 Время шло. Проходил год за годом, век за веком. Обживался дикий край. Пришли сюда разные народы: корелы, ижоры, вепсы. Рядом с ними селились славяне. Все племена мирно уживались, хотя говорили на разных языках. Помогали друг другу советом и делом. 

 Трудно жилось древним людям в этом суровом краю. Студёные зимы, пронизывающие ветра, затяжные дожди, серые холодные туманы, низкое, беспросветное небо над головой. А тёплое солнышко – редкий гость. 

 Но люди здесь жили крепкие и мужественные. Они рыбачили и охотились. Засевали поля, заводили скот и домашних животных. Жгли костры и пели свои песни. 

 Видели летучие мыши, как по рекам и озёрам пошли большие и малые суда, перевозившие товары из северных стран в южные и обратно по пути «из варяг в греки». 
 
 

Николай Рерих. «Заморские гости». 1899 г. Государственная Третьяковская галерея, Москва

 С севера на юг везли торговые люди меха, хлеб и мёд, воск, рыбу, лён, выделанные кожи, смолу, хмель, строевой лес. 

 Обратно возвращались с заморскими товарами. Это были диковинные ткани и украшения, посуда и фрукты, сласти и пряности.
 

Николай Рерих. «Волокут волоком». 1915 г. Музей Николая Рериха, США. Нью-Йорк.

 Проходили века. Наблюдали мыши, как росли прибрежные крепости и города. Как переходили из рук в руки приневские земли, пока не явился сюда могучий царь Пётр. Прогнал он всех врагов и стал строить новую столицу. Город своей мечты.

– Будьте готовы сослужить иную службу! – приказала Арахна. 
– Рады служить матушке-хозяйке! – ответил вожак и покосился на глиняную свистульку в её руках.